Петлистые времена(Повести. Рассказы)
Шрифт:
Светлой памяти Сережи Пчелкина.
Монтировщики посмотрели, как уходит по коридору Андрей, и понимающе переглянулись.
— Она ему, наверное, сказала: бросишь пить — вернусь, — поделился догадкой Вася-Миша.
— Слушай, — встрепенулся Виталик, — а что это он в театре ночует? Она ж квартиру еще не отсудила.
— Отсу-удит, — уверенно отозвался два года как разведенный Вася-Миша. — Все они…
Андрею показалось, что левая фурка просматривается из зала и он толчком ноги загнал ее поглубже за кулисы. Низкий дощатый
До начала вечернего спектакля оставалось около трех часов. Андрей вышел на середину сцены, присел на край письменного стола и стал слушать, как пустеет театр.
Некоторое время по коридорам бродили голоса, потом все стихло. Убедившись, что остался один, Андрей поднялся и тут его негромко окликнули.
Вздрогнул, обернулся с напряженной улыбкой.
Возле трапа, прислонясь плечом к порталу, стояла Лена Щабина. Красиво стояла. Видимо, все это время она, не меняя позы, терпеливо ждала, когда Андрей обратит на нее внимание.
Тоскливо морщась, он глянул зачем-то вверх, на черные софиты, и снова устроился на краешке.
Лена смотрела на него долго. Уяснив, что со стола он теперь не слезет, оторвала плечо от портала и замедленной, немного развинченной походкой вышла на сцену. Обогнула Андрея, задумчиво провела пальчиком по кромке столешницы и лишь после этого повернулась к нему, слегка склонив голову к плечу и вздернув подбородок.
— Говорят, разводишься? — Негромкая, подчеркнуто безразличная фраза гулко отдалась в пустом зале.
Андрей мог поклясться, что уже сидел вот так посреди сцены, и подходила к нему Лена Щабина, и задавала именно этот вопрос.
— Ты-то тут при чем?..
— Хм… При чем… — задумчиво повторила она. — При чем?
Словно подбирала вслух нужную интонацию.
— При чем!.. — выговорила она в третий раз. — Так ведь я же разлучница! Змея подколодная. А ты разве еще не слышал? Оказывается, я разбила твою семью!
Голос Лены был чист, звонок и ядовит.
«Ну вот… — обреченно подумал Андрей. — Сейчас она за все со мной расквитается… За все, в чем был и не был виноват. Прямо обязанность какая-то — расквитаться за все. Главное, что она от этого выиграет? Зачем ей это надо?..»
— Ну и зачем мне это надо? словно подхватив его мысль, продолжала тем временем Лена. — Почему я должна впутываться в чьи-то семейные дрязги? Твоя история уже дошла до директора и, вот посмотришь, он обязательно воспользуется случаем сделать мелкую гадость Михал Михалычу!..
— Михал Михалычу? — не понял Андрей. — Он что, тоже разлучник?
— Но я же его сторонница! — негодующе воскликнула она.
Тут только Андрей обратил внимание, что Лена ведет разговор, почти отвернувшись. Обычно она стояла вполоборота или в три четверти к собеседнику, помня, что у нее тонкий овал лица. Сейчас она занимала самую невыгодную позицию — в профиль к Андрею. Внезапно его осенило: Лена Щабина стояла вполоборота к пустому зрительному залу.
— Так чем я могу помочь тебе, Лена? — И Андрей понял, что тоже подал реплику в зал.
«Сейчас сорвем аплодисменты…»
— Ты должен вернуться к семье, — твердо сказала она.
— Что я еще должен?
Лена наконец обернулась.
— Что ты делаешь? — прошептала она и глаза ее стали проникновенными до бессмысленности. — Зачем тебе все это нужно? У тебя жена, ребенок…
Андрей опустил голову и незаметно повернул левую руку так, чтобы виден был циферблат. До начала спектакля оставалось чуть больше двух часов.
— …цветы ей купи, скажи, что пить бросил. Ну что мне тебя, учить, что ли?
— Ты не в курсе, Лена, — хмуро сказал он. — Это не я, это она от меня ушла. Забрала Дениса и ушла.
Лена опечалилась.
— Тогда… — Она замялась, опасливо посмотрела на Андрея и вдруг выпалила: — Скажи, что во всем виновата теща!
— Кому? — удивился он.
— Н-ну, я не знаю… Всем. К слову придется — ну и скажи. Сам ведь жаловался, что теща…
Андрей молча смотрел на нее.
— Я нехорошая, — вызывающе подтвердила Лена. — Я скверная. Но, если ты решил красиво пропадать, компании я тебе не составлю. Нравится быть ничтожеством — будь им! Будь бездарностью, вкалывай до конца жизни монтировщиком!.. А моя карьера только начинается. Ты же мне завидуешь, ты… Ты нарочно все это затеял!
— Развод — нарочно?
Лена и сама почувствовала, что зарвалась, но остановиться не могла. Не думая уже о выгодных и невыгодных ракурсах, она уперла кулаки в бедра и повернулась к Андрею искаженным от ненависти лицом.
— Спасибо! Сделал ты мне репутацию! Нет, но как вам это нравится: я разбила его семью! Да между нами, можно сказать, ничего и не было!..
— Да, — не удержался Андрей. — Недели две уже.
Здание театра было выстроено в доисторические, чуть ли не дореволюционные времена по проекту местного архитектора-любителя и планировку имело нестандартную. Неизвестно, на какой репертуар рассчитывал доисторический архитектор, но только сразу же за сценической коробкой начинался несуразно огромный и запутанный лабиринт переходов и «карманов». В наиболее отдаленных его тупиках десятилетиями пылились обломки старых спектаклей.
Пьющий Вася-Миша божился, что там можно неделями скрываться от начальства. Насчет недели он, положим, преувеличивал, но были случаи, когда администратор Банзай, имевший заветную мечту поймать Васю-Мишу с поличным, в течение дня нигде не мог его обнаружить.
Острый на язык Андрей пытался прилепить за это Васе-Мише прозвище Минотавр, но народу кличка показалась заумной и неуловимый монтировщик продолжал привычно отзываться и на Мишу, и на Васю.
Шаги разгневанной Лены Щабиной сухими щелчками разносились в пустых коридорах театра.
Андрей достал сигарету, заметил, что пальцы у него дрожат, и, не закурив, отшвырнул. Полчаса! Если и ненавидеть за что-либо Лену Щабину, то именно за эти отнятые полчаса.
Он прислушался. Ушла, что ли? Ушла…
Андрей миновал пульт помрежа и неспешно двинулся вдоль туго натянутого полотна «радиуса», пока слева в сером полумраке не возникло огромное серое пятно — вход на склад декораций. Не замедляя шага, он вступил в кромешную черноту и пошел по центральному коридору, который монтировщики окрестили на шахтерский манер «стволом». Потом протянул руку и пальцы коснулись кирпичной стены.