Петлистые времена(Повести. Рассказы)
Шрифт:
— Вижу, — отозвался тот. — Родственник?
— Одноклассник, — буркнул Володя.
Курбаши приподнял красивую бровь. Этакий эмир бухарский в спортивном костюме.
— Даже словом не обмолвился, что вы с ним знакомы, — с мягким упреком сообщил он.
— Да дурак он, Курбаши! — взорвался Володя. В голосе его, однако, пробивались жалобные нотки: — Всю жизнь дуралеем был — я-то знаю, я ж с ним за одной партой сидел!..
— Ты ведь со Скляром сидел… — робко напомнил Сергей.
— Заткнись! — рявкнул Володя. И снова жалобно: — Ну ты же видишь, Курбаши? Ничего не понимает! Даже сейчас!..
— Да, действительно… — согласился тот, с любопытством разглядывая их обоих.
В соседней комнате осеклись часы и стало совсем тихо. Где-то над плоской крышей девятиэтажки в студеной синеве сентябрьского неба парил дискообразный летательный аппарат.
— Фатима, часы сверь, — не повышая голоса, произнес Курбаши, когда часы пошли снова. В коридоре послышался прежний шелковый шелест. У Володи было напряженное лицо — он ждал ответа.
— Ну что тебе сказать, Чубик… — задумчиво проговорил Курбаши. — Я всегда ценил твою помощь, и мне бы очень не хотелось с тобой поссориться… Вот только не знаю, как ко всему этому отнесется контора… Болт уже на боевом посту, машина запущена…
Володя поднялся и хлестко выложил на край стола две зеленоватые бумажки.
Некоторое время Курбаши разглядывал купюры. Потом поднял исполненные уважения глаза на Володю, которого, оказывается, звали еще и Чубиком.
— Даже так?
— Да, — сказал Володя. — Так.
Курбаши вздохнул и, не вставая с кресла, вынул из настенного держателя плоскую усаженную изнутри черными кнопками телефонную трубку. Потрогал кнопки.
— Ашотик?.. Здравствуй еще раз… Узнал, да?.. Слушай, у тебя там Болт не появился?.. А что он делает?.. Ну, все равно пригласи… — Курбаши опустил трубку и снова принялся разглядывать своих гостей. Потом в наушнике что-то отрывисто тявкнуло. — Болт?.. Это Курбаши… В общем, доедай свой люля-кебаб… Можешь даже выпить… Да, уже можно… Ничего страшного, просто клиент принес должок на дом… Да, на дом… — Наушник взволнованно залопотал, и Курбаши поморщился. — Не по телефону, Болт…
Он не глядя отправил трубку на место.
— Ну? — то ли спросил, то ли потребовал Володя.
Курбаши опечалился, став от этого еще красивее.
— Да погоди ты, Чубик, — с досадой сказал он. — Сережа…
— Нет! — немедленно перебил его Володя.
— Ты что, скупил всех одноклассников на корню? — холодно осведомился Курбаши. — Что ты все время говоришь за него?.. Сколько ты получаешь, Сережа?
Сергей сказал.
— И на работу, наверное, к девяти… — Курбаши сочувственно покивал. — Знаешь, я бы за такие деньги и просыпаться не стал… Ну а как насчет будущего? Думаешь что-нибудь?
— Будущее… — горестно скривясь, повторил Сергей. — Какое у нас теперь будущее!..
Курбаши оторопело посмотрел на него, потом рассмеялся.
— Да-а… — проговорил он. — А Чубик-то прав… Я не о будущем человечества, Сережа. Я о твоем собственном будущем…
— Курбаши!.. — с угрозой начал Володя.
— Я говорю не с тобой! — отрезал тот и снова повернулся к Сергею. — Понимаешь, Сережа, им мало кто нравится… Я же видел: ты не навязывался, процион сам к тебе подошел… Так что ты подумай все-таки, есть ли тебе смысл горбатиться дальше… Ты рисуешь? Ну и рисуй. Для души, для славы, для чего хочешь… Раз в месяц зайдешь в отель… Ну, будешь, конечно, что-то отстегивать нам — за охрану…
Не сводя с него лихорадочных глаз, Сергей давно уже отрицательно качал головой.
— Неужели ты веришь во все эти байки? Что проционы мужиков импотентами делают? Что душу забирают?.. Я думал, ты без предрассудков…
— Я туда больше не пойду, — тихо сказал Сергей.
— Не пойдет он, Курбаши! — с жаром подхватил Володя. — Ну я ж его знаю, ну!..
— Да вижу… — Курбаши скорбно поджал губы. Потом вздохнул и, не вставая, дотянулся до лежащих на краю стола денег.
— Я могу идти? — сдавленно спросил Сергей.
— Да, конечно…
Сергей встал.
— Володя, я… — Голос его пресекся. — Я все верну… В течение года я все…
— Да иди ты к черту, — хмурясь, проворчал Володя. — Вернет он!.. Вот толкнешь первую картину за бугор — тогда и рассчитаемся…
Шутка, однако, далась ему с трудом: деньги — бог с ними, репутации было жалко… Сергей зажмурился и, чудом не налетев на косяк, вышел в коридор.
— Фатиме привет… — мрачно проговорил Володя и тоже встал.
Курбаши не ответил. Он слушал, как обувается в коридоре Сергей, — не попадая ногами в ботинки, обрывая шнурки и, кажется, даже всхлипывая.
— Чубик, — негромко позвал Курбаши. — Ты на тачке?
— Ну! — насторожившись, отозвался Володя.
— Мой тебе совет: подбрось его до дому — видишь же, какой он… А еще лучше — пусть у тебя переночует. А то, знаешь, как бы он чего не натворил… Что-то у меня сердце не на месте…
Авария
Кресло, каждый изгиб которого — совершенство. Блистающий кнопками пульт. Вогнутая, будто сложенная из телеэкранов, стена. Когда-то считалось, что так будет выглядеть рубка межзвездного корабля. Оказалось, что так будет выглядеть кабинет крупного ответственного работника.
Нет-нет, не было ни жертв, ни разрушений — просто вспыхнули и медленно стали гаснуть экраны.
Генеральный директор потыкал пальцем во все кнопки и вне себя откинулся на спинку кресла. Такого еще не случалось! Ну, бывало, что забарахлит канал-другой, но чтобы так, скопом… Он был отсечен от подчиненных, как голова от туловища.
Генеральный директор схватил со стола пластмассовый стаканчик и залпом проглотил остывший кофе.
Вогнутая, как бы сложенная из экранов стена упорно не хотела оживать. Вместо этого мелодично забулькал сигнал видеофона.
Директор нажал клавишу, и на изящном настольном экранчике возник незнакомый юноша, одетый… Ну да, в одну из этих самодельных веревочных маечек… Как же они их называют? Какое-то совершенно дурацкое словцо…
— Здравствуйте, — сказал юноша. — Я к вам сейчас подъеду.
— Что происходит? — в негодовании осведомился директор. — Почему вдруг…
— Ничего страшного, — успокоил юноша. — Это не на линии, это у вас в кабинете неисправность. Скоро буду. — И дал отбой.
«Плетка!» — внезапно вспомнил директор название веревочной майки и рассвирепел окончательно. При чем здесь плетка? Плетка — это совсем другое… Пороть их, сопляков, некому!