Петля Антимира
Шрифт:
– Он в депо, скорее всего, мертв.
– Но тут заварилось дело с экспедицией, Цивик назначил майора ее охранять, и стало не до того. Вот «партнер» и хранился пока в сейфе зампотыла, а второй я сейчас нашел в кабинете Титомира.
– Нашел, значит, – повторил Пригоршня.
– Повторяю: я своего «партнера» уже себе ввел. И, как видишь, живой. Давай, не ломайся, как девчонка перед первым сексом. Очень неудобно, что наша коммуникация привязана к кабинету зампотыла. «Партнеры» решают эту проблему.
Пригоршня пощупал мочку левого уха, сунул палец за нее, в углублении ощутил
– А ты уверен, что не пролезешь через вентиляцию? – спросил Химик.
– Да уж не сомневайся, – Пригоршня поднес шприц к уху. – Зомбарь был тощий, как глиста, а я хлопец немаленький. Скажем честно: метр восемьдесят восемь. И он-то, видно было, еле протиснулся, ужом там полз, а мне – точно никак. Я по всем комнатам прошелся, вентиляция везде одинаковая.
– Типовая, – вздохнул Химик. – Ну, что ты там?..
– Я морально готовлюсь. Не нукай.
Он приставил шприц к месту, которое перед тем ощупывал пальцем, и вдавил клапан. Кольнуло, но не сильно, он думал, хуже будет. Тихо пшикнуло. Морщась, опустил шприц – наконечник был пустой. Химик сказал:
– Теперь лучше сядь. Ты там стоишь? Сядь.
– Почему? – Пригоршня сел. – Вроде все нормально.
– Может стать не очень нормально. Иголки ведь у них органические. И они почти на сантиметр длиннее, чем кажутся, поэтому я тебе и говорил не прикасаться к ним и ничего не задевать. Просто концы у них почти что наноразмерные. После укола в иглах срабатывает заложенная программа, они вырастают, и тогда…
– Вырастают? – переспросил Пригоршня. – В черепуху мне врастают? А почему ты мне про это не сказал раньше?
– Потому что ты не захотел бы вкалывать себе «партнера».
– Да я его сейчас из себя вытащу!
Ему почудилось, что голос Химика дублируется вторым, таким же, но звучащим тише и как-то призрачно… и будто не снаружи, а где-то внутри, в голове.
– Что происходит… – начал он, но заткнулся, услышав слева шелест. То есть не слева от себя, а в левой части головы. Шелест сменило бульканье, скрип.
– Ну что, заработало?
Это донеслось не из интеркома – раздалось в левом ухе.
– Химик! – позвал Пригоршня.
– Я здесь.
– Так, стоп… – он потянулся к интеркому, нашел нужную кнопку и выключил его. – А сейчас ты меня слышишь?
– Ну да. Кстати, ты меня почти оглушаешь. Можешь говорить гораздо тише, только артикулировать… В общем, еще приспособимся, но пока просто говори тише.
– Это, значит, через черепную кость звук попадает на моего «партнера», а от него – к тебе.
– Да, и поэтому я могу слышать также внешние звуки. Вообще «партнер» – это биотехнология, иглы органические, а он сам… не пойми из чего. Иголки прорастут немного дальше и адаптируются. Самонастроятся и начнут тоньше, чище снимать сигналы. Тогда тебе и мне достаточно будет только артикулировать, говорить почти про себя, едва шевеля губами. Если потренироваться,
– Нет, – ответил Пригоршня, поднимаясь. – Ничего не кружится, только в ухе тянет. Ну и вообще необычно как-то. Ты теперь у меня в башке… Такое чувство, вроде меня подслушивают.
– Это пройдет. Хорошо, теперь ты при нормальном оружии и при связи. Готов снова спуститься к воротам депо и кое-что выслушать?
– Готов. Я всегда на все готов.
– К моему рассказу, боюсь, все же не готов. Давай еще раз наведаемся вниз, а по дороге, раз уж мы теперь с тобой партнеры, я расскажу кое-что про Кауфмана и его экспедицию. Я ведь не просто так работаю в лаборатории. Я занимаюсь расследованием.
Глава пятая
– Дэ-Вэ-Эр, – по слогам повторил Пригоршня и стволом силовой винтовки толкнул дверь на лестничную площадку. Он держал горящий фонарик, а на плече висел снятый с предохранителя «Вихрь». Яркий луч светил прямо вперед. Голос у Пригоршни был спокойный-спокойный, как у мертвеца. Он сейчас почти все силы тратил на то, чтобы говорить спокойно, потому что Химик рассказывал просто невероятные вещи, от которых на лбу выступала испарина.
– Дивизион Внутренних Расследований, – повторил Химик. Место, откуда доносился его голос, немного сместилось, теперь он звучал в районе виска. – Я, можно сказать, агент-внедренец. Делюсь с тобой секретной информацией потому, что положение безвыходное, мой помощник остался в Зоне с экспедицией Кауфмана. У меня нет других союзников. На самом деле, тебе не положено все это знать.
– Так я и не хочу! – возмутился Пригоршня, пересекая лестничную площадку. – Зачем мне проблемы? Иди на фиг из моей головы! Я сейчас просто вытащу «партнера» и…
– Нельзя, повредишь височную долю. Хочешь идиотом стать? Теперь его можно извлечь только специальным щупом.
– А почему ты мне раньше не сказал, кандидат? То есть какой ты кандидат – агент!
– Я действительно кандидат наук. После армии вышел в отставку сержантом, долго был на гражданке, пошел в науку. А когда появилась Зона, меня опять… позвали.
– В шпионы позвали, ага, – Пригоршня взялся за колесо на техническом люке.
– В агенты, Пригоршня, в агенты. Позвали потому, что командованию нужен был свой человек в Комплексе. Через Периметр идет подпольный трафик артефактов, понимаешь? Незаконный.
Пригоршня сипло прокашлялся и сказал:
– Конечно, это все знают. Сталкеры торгуют.
– Да. Есть законный вывоз «аномальных продуктов Зоны», как их называют в документации, а есть подпольный. Там крутятся сотни миллионов долларов. Знаешь, сколько за разные артефакты платят корпорации или спецслужбы других стран? В том числе и недружественных нам?