Петля дорог
Шрифт:
Мальчишка поймал ее осуждающий взгляд и счастливо усмехнулся:
— Ты же не побежишь жаловаться? Нет?..
И сразу же, не дожидаясь ответа:
— Сейчас понесут подарки в спальню…
Двери дома были распахнуты настежь; гости, выстроившись по ранжиру, со смехом и прибаутками ввалились в комнату супругов, и девочка, пойманная за руку Большой Фа, первым делом увидела высокую, разукрашенную цветами постель. Кружевное одеяло было кокетливо откинуто, открывая взорам красную шелковую простыню; гости по очереди возлагали к подножию постели разнообразные, цветами же увитые дары. Девочка успела разглядеть
Красная простыня. Красная.
Протяжно скрипели уключины. Лодочник особенно не напрягался часто сушил весла, поглядывал по сторонам и то и дело начинал насвистывать под нос песенку без мелодии; река была полноводна и течение нехотя, но делало за лодочника его работу — влекло четверых пассажиров вниз, к портовому городу Устье.
Игар дремал, свернувшись на корме. Рядом, бок о бок, помещался щекастый парень с косыми, разбегающимися в разные стороны глазами; он все время возился, не давая Игару ни сосредоточиться, ни уснуть.
Он знал теперь, как зовут его личного врага. Некая Тиар, совершившая в прошлом неведомое предательство, связала тем самым свою судьбу с судьбой Илазы; он не желал, чтобы ни в чем не повинная девочка страдала из-за чужой подлости. Из-за подлости Тиар; она, стало быть, больше не жертва. Теперь она изначальный виновник; Игар смотрел на воду, с ужасом пытаясь представить процесс превращения человека в огромного паука.
Временами при слове «Тиар» его память подсовывала ему образ девочки, стоящей в дверях; тогда Игар мрачно кривил губы и изгонял девчонку из своих воспоминаний. Все, что случилось с Тиар в детстве, не несет для нее никакого оправдания — ведь не жалуется же он, Игар, что родители его умерли в один день, тетка запила, и из всех родичей осталась одна Святая Птица…
Парень снова толкнул его в бок, и довольно болезненно; Игар хотел было огрызнуться — парень опередил его, уставившись весело и доброжелательно:
— Пригрелся-то? Не солнышке?
Игар никак не мог решить, в какой из глаз соседа ему удобнее смотреть — в правый, лукавый, или левый, задумчиво глядящий вдаль.
Парень заговорщицки подмигнул:
— Ты-то… тебе в Устье зачем?
Игар поразился наглости соседа; парень улыбался. Бесцеремонность в этих краях была признаком добрых намерений, и поэтому Игар улыбнулся тоже:
— Да вот… дельце есть.
И он тоже подмигнул — без обид, мол, дельце тайное; парень неожиданно воодушевился:
— Так ты тоже за этим?!
Соседи — пожилая пара, восседавшая напротив — глянули с неодобрением; парень приблизил лицо к самым Игаровым глазам и перешел на шепот:
— Я-то… Полгода, почитай, копил. У родителей еле отпросился… Они меня три дня наставляли: возле порта не бери. А как не бери, когда они возле порта — самые сочные?!
— Почему? — поинтересовался Игар удивленно.
Парень захлопал глазами, поражаясь его непонятливости:
— Да возле порта — моряки же!.. Бывают богатые — страх; если пират, скажем, если он год в порту не был —
Игар слушал, понемногу понимая, о чем идет речь, и по мере надобности уважительно кивая. Мерзкая мысль — проводить косоглазого до порта и в темной улочке изъять приготовленные деньги — была отброшена не без сожаления. Расплатившись с лодочником, Игар обрек себя на несколько голодный дней; воспоминание же о торговце платками вызывало тошноту. И зачем этот дурачок разноглазый сам на горе нарывается…
Вот будет забавно, если он отыщет Тиар среди портовых шлюх. Вот кого будет легко и не жалко спровадить скруту в гости — искупать вину… А вина, как он давно уже знает по себе, тянет за собой другую вину; с именем Тиар связана темная история, о которой толком не знают даже ее родственники. Сестра, родная сестра догнала тогда Игара за воротами, спросила, заглядывая в глаза: не знает ли? Что ж там было, на самом-то деле?..
Что было-то?.. Спросите у скрута. Он точно знает. Череда предательств способна привести в королевский дворец — и в дом свободных нравов тоже. Даже бывшую девочку в домотканом платьице, с деревянным украшением на шее…
— Может, вместе пойдем? — на всякий случай спросил он косоглазого.
Тот посерьезнел:
— Не… В таком деле каждый сам по себе…
Соседствующие пассажиры — пожилая пара — прекрасно понимали, о чем идет речь; на лице женщины застыла маска брезгливости, а муж ее, узкоплечий и щуплый, странно заерзал и тихонько вздохнул.
На две трети город состоял из порта; никогда раньше Игар не видел такого пестрого, разношерстного, красочного сброда. У бесконечных причалов покачивались суда; среди красавцев-парусников то и дело попадались галеры — тоже по своему красивые, приземистые, и от них несло железом и немытым человеческим телом, и какие-то молодцы, слонявшиеся у причала, стали нехорошо поглядывать на Игара — он оскалился и ушел. Приковать его к скамье — неудачная мысль. Он, конечно, мечтал увидеть море — но не из щели же для галерного весла!..
В переулках пахло рыбой, гнилью, еще почему-то душными благовониями; здесь торговали заморскими винами и фруктами, и края драгоценных шелков небрежно свешивались в грязь. На каждых троих прохожих приходилось по два бандита; Игар с трудом выбрался на набережную — достаточно широкую, чистую и добропорядочную.
Здесь вразвалочку расхаживали матросы — побогаче, в круглых шапочках и синих рубахах со шнуровкой, и победнее — кто в чем. И те и другие щеголяли, как знаком профессиональной принадлежности, крупным кристаллом соли, пришитым к поясу; у некоторых на правой скуле был вытатуирован косой треугольник. Шествовал богатый купец, сухощавый человек с плоским волевым лицом, разодетый в бархат и шелк, в сопровождении целой свиты слуг и телохранителей; шныряли вороватого вида мальчишки, коптились под открытым небом бараньи туши, а на углу, под тентом, играли во что-то на деньги.