Петля времени
Шрифт:
И только то, что я дал зажимам некоторую слабину, позволило ценной конструкции остаться у нас. А проволока, вырвавшись из зажимов, скрылась за гранью.
А вторая камера, которая показывала общую панораму событий за окном, не зафиксировала наличия кого бы то ни было, провернувшего этот фокус. Только самостоятельно прыгнувшую в портал проволоку и её падение на землю.
Так что получается, что сама реальность потустороннего мира набросилась на высокоэнергетический объект и втянула его в себя? С отсутствием видимых негативных эффектов.
Вот и возникает вопрос: что будет,
Наверное, как в той присказке: дай только пальчик, так она и всю руку, по самую шею, откусит.
***
Наши игрища с портальной установкой, в конце концов, подошли к той стадии, когда явно встал вопрос: что дальше?
В смысле, куда дальше двигаться?
Вот сделали мы портальную установку. Отладили худо-бедно процесс переброса неодушевленных предметов в иную реальность.
И что?
Так дальше и восхищаться этим завораживающим процессом переноса материальных тел в будущее? С замиранием сердца наблюдая как вещи из нашего времени появляются в другом?
Или и дальше совершенствовать наш агрегат, совершенно не представляя ради чего?
Ну, ответ на все эти вопросы был, в общем-то, очевиден.
Нужно переходить к экспериментам на живых биологических объектах. Ведь, хотя мы об этом и не говорили, но создавая всю нашу машинерию, подспудно строили планы на то, что у нас получится перемещение человека в будущее.
И вот тут был затык.
И это отсутствие внятной цели, к которой и стоит стремиться. И это постарался донести до нас с Максом Леха.
По большому счету, все наши телодвижения можно было разделить на две части.
Первая - техническая. То есть, доведение установки до того потенциального уровня, когда она будет в состоянии обеспечить перенос живого человека к светлым идеалам. В будущее. И на этом пути мы достигли определенных успехов. И надо думать, что решение сугубо технической задачи, обеспечивающий безопасный переход через портальное окно - не за горами.
А вот второе... Это, скорее всего, некая морально-этическая проблема, решение которой и должно убедить нас самих в целесообразности проведения дальнейших работ.
И ради прояснения этой непонятной и неявной цели, Леха даже дал нам всем выходной. Чтобы на природе обсудить общерусскую проблему: 'Что делать?'.
Правда, дополнив ее местной спецификой: 'И как быть дальше?'.
Смотрелось это, конечно, несколько... необычно: доктор наук, с бокалом французского вина в одной руке и бутербродом с бужениной в другой, в окружении русских березок, на расстеленном на зеленой травке коврике, произносит речь, достойную совершенно иного антуража:
– Любая государственная машина, в конечном итоге, представляет частные интересы людей, находящихся у власти. И как бы всё это не называлось: демократией, тоталитаризмом или как-то иначе, цель в конечном итоге одна - продлить свое собственное время пребывания на властной вершине. И для таких людей наша установка - сущая находка. Ведь с ее помощью, в своей текущей реальности, можно так изменить ход истории, что всем окружающим будет казаться, будто, руководящие конгломератом разумных личности, гениальны от кончика пальца до самого
Отхлебнув божоле и закусив ветчиной, он продолжил:
– С другой стороны, есть и возможность развития. Так сказать снизу. Когда само общество ищет свой путь движения вперед и созданию новых жизненных пространств. С ошибками, с тупиками, с прорывами в технологиях... Но разумные это делают сами, без навязывания им директивных идей сверху. А властные верхи нужны лишь для одного - организации жизни всего этого сообщества с максимальной эффективностью. Сами, при этом, пользуясь точно такими же возможностями, как и все остальные.
Оратор замолчал, как-то грустно взглянул на нас с Максом, и произнес:
– Возможно, всё это звучит несколько... наивно. Но! Отдавать свое детище в руки власти, я не хочу. Лично у меня нет властных амбиций. И становиться диктатором или президентом - я не буду. Поэтому, хочу дать людям возможность жить так, как им самим хочется. И при этом, по мере сил и возможностей, помогая им в развитии.
Макс, затянувшись сигаретой, посмотрел на нашего шефа и спросил:
– И что? Какой из всего это следует вывод?
– А всё это означает, что отсюда нужно уходить. И как можно быстрее. И там, на новом месте, лет через сто или двести, создавать корпорацию и двигать прогресс вперед. А здесь... Не дадут нам заниматься творчеством. Не дадут. Завтра или послезавтра придут ушлые дяди, опечатают наше помещение и будут изучать то, что мы смогли достичь. Чтобы потом засекретить и использовать по назначению. Такому, которое именно они считают важным и главным. А нас... распихают по 'клеткам', и будут ставить опыты, как на мышах. На предмет получения новых идей.
Леха замолчал, а я сидел, задумавшись, и крутил в руках карандаш, которым пытался начертить что-то на листке бумаги (вот даже на отдыхе не отпускала жажда... творчества).
– Значит, всё бросаем?
– Почему? У нас еще есть целый ряд вопросов, которые нужно решить. До часа 'Х'. И не стоит терять время на пустые разговоры.
Макс хмыкнул и стал собирать вещи.
Леха аж поперхнулся, и из бокала в дрогнувшей руке плеснулось на землю вино.
– Нет, ну я понимаю, что нужно спешить. Но, не так же, сразу...
– в глазах нашего шефа явно стояло сожаление.
– А чего ждать?
– Макс как-то странно глянул на нас, - трясти надо, - и пошел подгонять машину к месту нашего 'природного' банкета.
***
Воодушевленные вновь открывшимися 'радостными' перспективами, мы с новыми усилиями принялись за работу.
Самое важное, что предстояло сделать - это обеспечить возможность присутствия человека около портального окна. Ведь в настоящее время, нахождение вблизи работающей аппаратуры, создаст настолько некомфортные условия, что даже подойти к открытому окну будет совсем не просто. А ведь надо не только к нему подойти, а перейти через него.