Петля
Шрифт:
Эти слова не вызвали у Каору полного доверия.
Тем вечером, десять лет назад, Хидэюки увильнул от темы «Петли», видимо, его нежелание рассказать Каору, чем же все закончилось, объяснялось тем, что он был крайне расстроен. Вся виртуальная жизнь утратила свое многообразие и погибла от рака... Не стоило рассказывать это ребенку, которому и десяти-то не исполнилось. Хидэюки, вероятно, не хотелось думать о возможности столь ужасного конца, когда наш мир продублирует судьбу «Петли».
И все-таки результаты проекта не давали покоя Хидэюки.
— Причина рака, поразившего Петлю... — начал Каору, но Хидэюки договорил за него:
— Появление RING-вируса.
— Так, папа, возможно ли предположить, что кто-то влез в программу?
Хидэюки, как будто задумавшись, молчал некоторое время.
— Почему ты так считаешь?
— Совершенно не ясно, как появился RING-вирус. Невозможно представить, что он возник естественным образом. И если он не возник внутри, то не естественно ли предположить, что его занесли извне.
— Хм...
— Что?
— Если бы с того момента, как началась эволюция, можно было проникать в программу, то эксперимент потерял бы смысл. Система защиты была идеальна.
Тогда Каору назвал имя:
— Ты ведь помнишь Кеннета Росмана?
Продолжая не шевелясь лежать на спине, Хидэюки перевел глаза на сына.
— Как он поживает? — спросил отец так, словно его тошнило. Казалось, он уже приготовился услышать о смерти друга.
— А ты знаешь, где он сейчас?
— Я слышал, он по-прежнему занимается исследованиями искусственной жизни в Нью-Мексико, но...
— Да, он вроде как переехал в Нью-Мексико, в Лос-Аламос. Но что с ним сейчас, не ясно. Кстати, не так давно он сообщил, что понял суть вируса метастазного рака. Ключ к разгадке у Такаямы...
— Такаяма?..
— Папа, ты видел изображение Такаямы в «Петле»?
Вопрос Каору заставил отца призадуматься. Глаза его усиленно забегали, и в этом Каору виделось какое-то отчаянье перед надвигающейся смертью.
Выглядел Хидэюки плохо. Естественно, что после нескольких тяжелых операций память разбитого болезнью Хидэюки уже не была настолько ясной. Оттого что он ничего не мог вспомнить, очень страдала его психика.
— Нет, не видел, я так думаю.
Не желая причинять отцу боль, Каору сменил тему.
— А кстати, папа, генокод вируса расшифрован. В нем только девять генов.
— Три дня назад Сайки приносил распечатки.
— Он показывал тебе эти цифры? — Каору сунул отцу бумагу, на которой были напечатаны основные ряды. Числа, образовывавшие основы генов, были выделены маркером.
— Это зачем?
— Чтобы выделить числа основ: 3072, 393 216, 12 288, 786 432, 24 576,49 152, 196 608, 6144, 98 304.
Хидэюки смотрел на числа, но это не вызвало у него никаких ассоциаций, и он непонимающе уставился на Каору.
Тот громко и четко произнес:
— Видишь ли, папа, все девять чисел — это два в энной степени, помноженное на три.
Услышав это, Хидэюки снова взглянул на цифры. Несколько раз внимательно просмотрев их, он с восхищением сказал:
— Да, твоя сообразительность поражает.
В этот момент трудно было не заметить, что лицо Хидэюки озарилось, как в те минуты, когда он бывал увлечен научным спором. Это радовало и в то же время давило на сердце. Каору уже давно не ощущал исходящей от отца столь сильной энергии.
— Ты считаешь, что и это случайность?
— Нет, это не случайность. То, что несколько чисел, среди которых есть даже шестизначные, а уж тем более девять подряд будут двойками, возведенными в энную степень и помноженными на три, крайне маловероятно. А все, что выходит за пределы случайности, имеет смысл. Ведь ты сам сказал это однажды вечером десять лет назад. — Хидэюки слабо улыбнулся.
В мозгу Каору вспышкой промелькнули воспоминания о семейном вечере десятилетней давности. Такое же, как и сейчас, жаркое лето, ожидание поездки в североамериканскую пустыню, детская мечта... Цель этой изначально развлекательной поездки была предельно искорежена, но она все продолжала держать в своих тисках Каору.
В этот момент и Каору, и Хидэюки хотелось быть вместе. Внезапно из коридора донесся шум.
Бежали два или три человека, и, хотя звук их шагов доносился явно не со стороны палаты интенсивной терапии, они все равно вызывали очень неприятное ощущение. Каору охватило беспокойство, он стал прислушиваться.
К отрывистым, похожим на команды мужским выкрикам примешивался похожий на крик птицы женский голос. Голос показался знакомым. Ошибки быть не могло, это Рэйко.
— Подожди-ка. — Каору показал глазами на дверь и встал со стула.
Открыв дверь, он высунулся в коридор. Он увидел спину женщины, торопливо бегущей за людьми в форме охранников. Женщина была в домашней одежде желтого цвета... Даже молния на спине не была застегнута полностью. Та самая молния, которую он сам расстегивал недавно. Над молнией — та же белая шея... Да, это точно была Рэйко.
Голые ноги были всунуты в сандалии. Приглядевшись, Каору заметил, что только одна из них застегнута. От каждого сделанного шага одно плечо опускалось ниже другого. Рэйко была в страшном смятении.
Беспокоясь, не случилось ли чего ужасного, Каору окликнул ее по имени и побежал следом.
Она услышала, но даже не обернулась. Рэйко и двое охранников вместе завернули за угол коридора и влетели на лестничную площадку, где находился лифт.
Рэйко кричала что-то неразборчивое, казалось, она звала кого-то по имени, но ее голос терялся в общем шуме.
— Рэйко-сан!
Каору быстро догонял их; распахнув закрывшуюся у него перед носом дверь, он так же, как и они, влетел на лестничную клетку. В дальнем углу площадки был грузовой лифт, а прямо напротив него пожарный выход на запасную лестницу. Вход на лестницу, предназначенную для экстренных случаев, открывался и снаружи, и изнутри. Правда, всех, кто без надобности пользовался им, можно было увидеть на мониторе охраны, сама же охрана пользовалась запасной лестницей, чтобы быстрее добежать до нужного места. И разумеется, чтобы предотвращать попытки выброситься из окна.