Петр Первый и его время
Шрифт:
Другим средством обеспечения безопасности города было создание флота. К его строительству Петр приступил тотчас после того, как он зацепился за берега Невы. Уже в 1703 г. на Олонецкой верфи состоялась закладка 43 кораблей разных типов, а сам царь, руководивший строительством, вернулся в Петербург на фрегате с символическим названием «Штандарт».
Одновременно была заложена верфь в самом Петербурге. Знаменитая Адмиралтейская верфь приступила к сооружению кораблей в 1705 г. Так создавалось любимое детище Петра и было положено начало морскому могуществу нашей Родины — Балтийский военно-морской флот.
Когда Карлу XII донесли, что русские овладели Ниеншанцем и царь создает там новый город, он высокомерно заявил: «Пусть царь трудится над закладкой новых городов, мы хотим лишь оставить за собой честь впоследствии забрать их».
Царь, однако, не собирался одаривать короля новым городом, и коль война продолжалась, то принимал меры к расширению своих балтийских приобретений. Здесь ему опять сопутствовал успех — в 1704 г. русские войска овладели двумя мощными крепостями: Дерптом и Нарвой.
Вспомним события начала войны. Тогда Россия не располагала военными ресурсами для успешной осады одной Нарвы. За четыре года армия в своем совершенствовании достигла таких рубежей, что оказалась в состоянии вести одновременную осаду двух крепостей. Правда, все еще недоставало осадной артиллерии большого калибра, но операции были спланированы так, что сначала должен был пасть Дерпт, с тем чтобы освободившиеся там пушки можно было использовать при осаде Нарвы.
Передовые отряды подошли к Дерпту в ночь с 3 на 4 июня. «Город велик, и строение полатное великое, ратуша вся крыта жестью», — делился Шереметев с одним из своих корреспондентов визуальными наблюдениями о крепости. Действительно, крепостные стены имели шесть бастионов и 132 пушки разных калибров. Число защитников крепости вместе с жителями города, которым было выдано оружие, достигало 5 тыс. человек.
Осадные работы велись под непрерывным огнем крепостной артиллерии. «Как я взрос, такой пушечной стрельбы не слыхал», — писал Шереметев. Впрочем, артиллерийская дуэль не наносила существенного урона ни осажденным, ни осаждавшим, хотя, как доносил Шереметев, «пушки их больше наших», да и по количеству крепостная артиллерия в 2,5 раза превосходила русскую.
Комендант крепости полковник Шютте — по отзыву шведских офицеров «великой фурьян и безпрестанно шумен и буен» — решил помешать осадным работам удачной вылазкой. 27 июня неприятельские пехотинцы и драгуны напали на осаждавших и достигли временного успеха, но оправившиеся от Внезапности удара русские войска отбили нападение. Неприятель не выполнил главной своей задачи — не сумел засыпать апроши землей.
Осадой Дерпта руководил фельдмаршал Шереметев, а Нарвы — Петр. Фельдмаршал долгое время действовал впустую, и нетерпеливый царь отправился из-под Нарвы к Дерпту, чтобы на месте выяснить причины неудач и выправить положение.
Оказалось, что Шереметев расположил батареи не против самых слабых стен крепости, которые, как выразился Петр, ожидали указа, чтобы упасть, а против самых мощных укреплений. Зато русские батареи в тщетных попытках проделать в стене бреши были установлены на сухих, возвышенных местах, в то время как обстрел менее мощной стены надо было вести из пушек, которые надлежало расположить в болоте.
Петр тут же велел изменить расположение батарей. 12 июля начался, по образному выражению царя, «огненный пир», продолжавшийся с вечера до утра следующего дня. Один за другим четыре шведских барабанщика подавали сигналы о капитуляции, но все они погибли, так как в грохоте сражения ничего не было слышно. Гарнизон капитулировал, и Петр отправился к Нарве, велев туда же двигаться войскам Шереметева.
Комендантом Нарвы был тот самый Горн, который командовал гарнизоном крепости во время осады в 1700 г. Горн полагал, что под стенами Нарвы стояла такая же слабо обученная и плохо вооруженная армия, какой она была четыре года назад, и поэтому на предложение капитулировать издевательски напомнил о горькой участи, постигшей осаждавших в 1700 г. Надменный отказ Горна царь велел зачитать перед войсками.
Во время осады Петр по совету Меншикова пошел на военную хитрость. В лагере русских войск стало известно, что Горн ждал прихода подкреплений. На виду у осажденных было разыграно «сражение» между будто бы спешившим им на помощь «шведским» отрядом и русскими войсками. Двумя полками солдат, облаченными в такие же синие мундиры, что и шведские войска, командовал Петр. Полками в русских зеленых мундирах командовал Меншиков. Инсценировка сражения удалась вполне, шведы поверили, что к ним подоспела помощь, и комендант Горн велел открыть ворота, чтобы ударить по русским войскам с тыла. Выманенные из крепости шведы понесли значительные потери.
Штурм крепости продолжался всего три четверти часа и завершился полной победой русских войск. Используя созвучие слов «Нарва» и «нарыв», Петр вновь каламбурил. Он извещал своих приятелей в Москве: «Инова не могу писать, только что Нарву, которая 4 года нарывала, ныне, слава богу, прорвало, о чем пространнее скажу сам».
14 декабря в Москве состоялась церемония в честь победителей. Впереди ехали герои штурмов. Колонну пленных возглавлял генерал-майор Горн, за ним—159 офицеров- Далее следовало 80 пушек. «Народ смотрел с изумлением и любопытством, на пленных шведов, на их оружие, влекомое с презрением, на торжествующих своих соотечественников и начал мириться с нововведениями». Эти слова принадлежат Пушкину.
Однако народ смирился не со всеми нововведениями. Он протестовал против новых поборов, новых повинностей и новых обременительных налогов.
Всякое продвижение вперед в классовом обществе достигается за счет трудового населения. Продвижение вперед в годы преобразований осуществлялось одновременно с ведением напряженной войны. Это означало, что ко всем тяготам, обеспечивавшим прогресс, прибавлялись еще и тяготы войны.
Театр военных действий поглощал множество денег. Вопрос о том, откуда и как их извлечь, стал волновать правительство в самом начале войны.
Андрей Нартов, знаменитый царский токарь и изобретатель токарных станков, записал рассказ о том, как были добыты деньги. Царь размышлял об этом в одиночестве целые сутки. Вошедшему Ромодановскому царь объяснил причину своей озабоченности: казна пуста, войско ничем не обеспечено, нет артиллерии, а все это крайне необходимо именно сейчас. Выход один: «убавить в монастырях сокровища в золоте и серебре и натис-нуть из него деньги». «Сие дело щекотно, должно придумать иное», — возразил Ромодановский и отвел царя в Кремль, где находилась тайная кладовая. Когда вошли в нее, то «к несказанному удивлению увидел его царское величество груды серебряной и позолоченной посуды и збруи, мелких серебреных денег и голландских ефимков». Ромодановский поведал царю тайну происхождения сокровищ. Их, оказывается, предусмотрительно за-\готовил отец Петра, царь Алексей Михайлович, на тот случай, когда «воспоследует в деньгах крайняя нужда».