Петр Великий и Санкт-Петербург в истории России

Эпоха Петра Великого, его личность, роль в истории России пользуются огромным вниманием у отечественных и зарубежных политиков и историков. Великий российский историк В. Ключевский писал в конце XIX века: «Вся наша история делилась на два периода: на Русь древнюю, допетровскую, и Русь новую, петровскую и послепетровскую», Такая периодизация российской истории ее корифеем только подчеркивает огромное значение деятельности Петра Первого для нашей Родины. Великий государственный деятель, полководец, дипломат – личность мирового масштаба. Мыслителей всего мира всегда волновали взаимоотношение государства и общества, механизм возникновения неограниченной власти, ее место в истории страны. А уж если деятельность монарха с неограниченной, самодержавной властью превращает страну в великую мировую державу – длительный

Все исследователи признавали, что Петр был лидером своего народа, его властителем, обладавшим крутым нравом, самым заметным и влиятельным деятелем своего времени. Современники великого государя, как всегда «не видевшие пророка в своём отечестве», основное внимание обращали на условия своей жизни, созданные в результате деятельности Петра. Многие люди часто хотят хорошо жить «здесь и сейчас», не думая о будущем ни своих детей и внуков, ни своей Родины. О Петре остались многочисленные высказывания людей, живших с ним в одно время:

«Как царица Наталья Кирилловна стала отходить сего света, и в то число ему говорила: ты де не сын мой, замененный»;

«Он не царского рода, а подмененный младенец – не русский, а из слободы Немецкой»;

«Какой он царь? Враг, морок мирской; мироед, весь мир переел; на него, кутилку, переводу нет, только переводит добрых людей; сколько ему по Москве ни скакать, быть ему без головы»;

«Он крестьян разорил с домами, мужей побрал в солдаты, детей осиротил и заставил плакать всех; служилых людей всех выволок на службу, нигде от него не уйдешь!»

Петра даже называли «антихристом», но так думали только те, кто не знал его лично и тем более не работал с ним. В день провозглашения Российской империи в 1721 году канцлер граф Н. Головкин в официальной речи провозгласил: «Вашими неусыпными трудами и руководством мы, ваши верные подданные, из тьмы неведения на театр славы всего света, из небытия в бытие произведены и в общество политических народов присоединены». Сотрудник Петра И. Неплюев говорил: «Сей монарх отечество наше привел в равенство с другими державами; научил их считать, что мы тоже люди; одним словом: на что в России ни взгляни, все его началом имеет, и чтобы впредь ни делалось, от сего источника черпать будут». Великий М.В. Ломоносов писал через тридцать лет после смерти императора: «Если надобно найти человека, Богу подобного, – кроме Петра Великого не обретаю!» Историк времен Екатерины Второй князь М. Щербатов в работе «Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великого» критику эпохи петровских времен закончил словами – «…слава есть Петра Великого как великая река, которая чем более удаляется от своего начала, тем больше становится, имя Петра Великого с благодарностью и с удивлением в сердцах и детей наших запечатлено». «Первый российский историк» Н. Карамзин считал Петра «великим мужем», а его деятельность «чудесною», считал справедливым, что «потомство воздало усердную хвалу сему бессмертному государю и личным его достоинствам и славным подвигам». При этом он добавил, что «пытки и казни служили средством нашего славного преобразования, и бедным людям казалось, что Петр вместе с древними привычками отнимает у них само отечество». Н. Карамзин был не первым, кто оценку государственной деятельности проводил только с этической точки зрения. Славянофил К. Аксаков утверждал, что Петр Первый принудительно и чисто внешне решил «все западное пересадить сразу на русскую почву, и все, что было истинного в делах и реформе Петра, – принадлежит не ему, а все остальное принадлежит ему»; а сам император – злой гений и насильник русского народа. Соратник К. Аксакова А. Хомяков своеобразно «поддержал» идеолога славянофильства: «Много ошибок помрачают славу преобразователя России, но ему остается честь пробуждения ее к силе и к созданию силы; это один из могущественнейших умов и едва не сильнейшая воля, какие представляет нам летопись народов». Противник славянофилов выдающийся критик В. Белинский утверждал: «Петр Великий есть величайшее явление не только нашей истории, но истории всего человечества; он божество, воззвавшее нас к жизни, вдунувшее живую душу в колоссальное, но поверженное в смертную дремоту тело древней России».

Великий историк С. Соловьев считал деятельность Петра «всесторонним переворотом в жизни России».

В. Ключевский назвал реформы императора только потрясением:

«Реформа «сама собой вышла из насущных нужд государства и народа, инстинктивно почувствованных властным человеком с чутким умом, сильным характером и талантами. Реформа, совершенная Пертом Великим, не имела своей прямой целью перестраивать ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, а ограничиваясь стремлением вооружить русское государство и народ готовыми западноевропейскими средствами, умственными и материальными, и тем поставить государство в уровень с завоеванным им положением в Европе. Но все это приходилось делать среди упорной и опасной внешней войны, спешно и принудительно, и при этом бороться с народной апатией и косностью. Поэтому реформа, скромная и ограниченная по своему первоначальному замыслу, направленному к перестройке военных сил и к расширению финансовых средств государства, постепенно превратилась в упорную внутреннюю борьбу, взбаламутившую всю застоявшуюся плесень русской жизни, взволновавшую все классы общества. Это потрясение было непредвиденным следствием реформы, но не было ее обдуманной целью.

Противоречия, в какие Петр поставил свое дело, ошибки и колебания, подчас сменявшиеся малообдуманной решительностью, слабость гражданского чувства, бесчеловечные жестокости, от которых Петр не умел воздержаться, и рядом с этим беззаветная любовь к отечеству, непоколебимая преданность своему делу, широкий и светлый взгляд на свои задачи, смелые планы, задуманные с творческой чуткостью и проведенные с беспримерной энергией, наконец, успехи, достигнутые неимоверными жертвами народа и великими усилиями преобразователя, – столь разнородные черты трудно укладываются в цельный образ. Петр не сумел очистить свою кровь от единственного крепкого направителя московской политики – от инстинкта произвола. Петр был великий хозяин, лучше всего понимавший экономические интересы, более всего чуткий к источникам государственного богатства».

Ученик В. Ключевского П. Милюков в работе «Реформа Петра Великого» утверждал:

«Вопросы ставила жизнь, а формулировали более или менее способные и знающие люди. Царь схватывался за ее прикладной вывод. Обсуждение идеи представлялось царем правительству вместе с подавшими мысль советчиками – и в результате получался указ. Случайно поставленная, коллективно обсужденная, реформа только из вторых рук случайными отрывками проникала в сознание царя. Результат: экспериментирование наудачу и отрывочность отдельных усилий. Петр мог научить окружающих только тому, чему сам научился, а сам научился немногому. Страна получила реформу, на которую только и была способна». Несправедливому и предвзятому историку, претендовавшему на звание знатока русской культуры, возразил знаток Петровской эпохи Н. Павлов-Сильванский:

«Из напечатанных во множестве собственноручных бумаг Петра хорошо видно, что он был не только мореплавателем и плотником, корабельным мастером и токарем, но и усидчивым кабинетным работником. Его многочисленные собственноручные письма показывают, что царь не только не теряется в деталях, но действительно руководит всем обширным делом снаряжения армии и обороны страны, что он постоянными, настойчивыми напоминаниями побуждает энергию сенаторов и генералов. В законодательных делах Петр с той же неистощимой энергией работал пером, с какой он работал на верфи топором. Над выработкой морского устава Петр трудился в течение 5 месяцев, по 4 дня в неделю, с 5 часов утра до полудня и с 4 часов дня до 11 вечера. Большая часть рукописи этого устава написана его рукой, остальная испещрена его поправками. В Сенатском архиве хранятся черновики коллежских уставов с длинными собственноручными вставками и многочисленными поправками царя. Значительная часть указов Петра были выработаны им самим».

Российские военные историки говорят о гениальности Петра в военном деле:

«Редкая проницательность в разгадывании обстановки и способность быстрого принятия вполне сообразных с обстановкой решений, беспредельная вера в самого себя и умение не теряться от всякого рода неожиданностей; глубокое понимание основных законов военного искусства и находчивость в изобретении средств для проведения их в жизнь; способность к продолжительному настойчивому стремлению к достижению раз поставленной цели; верная оценка боя, как средства решительного и необходимого, крайнего и «зело опасного», а потому требующего всесторонней подготовки, – вот штрихи, характеризующие полководческое искусство Петра Великого».

В наше время плеяда историков сделала точные и бесспорные выводы об эпохе Петра Великого, создав доказательный образ великого реформатора и гения России. Однако в угоду увеличения тиражей и прибыли всегда находились издатели, авторы, да и политические деятели, необоснованно представляющие императора «грязным и больным пьяницей, лишенным здравого смысла и чуждым всяких приличий, с густым храпом, табачным кашлем, безумными глазами, завтракающим водкой и соленым лимоном». Для «бизнесменов-историков» царь «ненавидевший страну маньяк, трус, циник, презиравший человека, дебошир, женившийся на наложнице Меншикова».