Петр Великий (Том 1)
Шрифт:
Все это вспомнил Пётр в уединении и тишине ночи и улыбнулся:
— Переклюкал, переклюкал меня Митрофан.
Он остановился перед подробною картою Швеции и обоих побережий Балтийского моря, внимание его особенно приковали устья Невы.
— Дельта Невы — как дельта Нила… Александр Македонский основал свою новую столицу, Александрию, в дельте Нила, а я свою новую столицу водружу в дельте Невы!
И Пётр стал по карте изучать эту дельту.
— Все острова… А коликое число рукавов!.. Сии все имеют быть дыхательными органами для моей земли.
Затем глаза его остановились на Ниеншанце, шведской крепости, стоявшей на месте нынешней Охты.
— Худо место сие выбрали
3
Разоблачения попадьи Степаниды, доведённые Павлушей Ягужинским до сведения царя, возбудили страшное дело в царстве застенка и пыток, в Преображенском приказе, где над жизнью и смертью россиян властвовал наш отечественный Торквемада [112] , свирепый князь-кесарь Ромодановский.
112
…наш отечественный Торквемада…— Торквемада Томас (ок. 1420-1498), с 80-х годов — великий испанский инквизитор; в 1492 году изгнал евреев из Испании.
Одновременно с попадьёй к князю-кесарю явился и придворный певчий дьяк Федор Казанец и поведал Ромодановскому то же самое, что попадья поведала Павлуше Ягужинскому, и страшное дело началось.
Не далее как через две недели, приехав в Преображенский приказ, князь-кесарь спросил главного дьяка приказа.
— По делу Гришки Талицкого все ли воры пойманы?
— Все, княже-боярин, — ответил дьяк.
— Вычти, кто имяны, — приказал Ромодановский.
Дьяк принёс «дело» и, перелистывая его, докладывал:
— Книгописец Гришка Талицкий, иконник Ивашка Савин, мещанской слободы церкви Адриана и Наталии пономарь Артамошка Иванов да сын его Ивашко, да Варлаамьевской церкви поп Лука.
— Вишь, все одного болота кулики-пустосвяты, — презрительно пожал плечами князь-кесарь.
— Боярин князь Иван Иванович Хованской, — продолжал докладывать дьяк.
— Ну, это старая боярская отрыжка, из «тараруевцев» [113] , — с улыбкой заметил князь-кесарь, — пирог на старых дрожжах… Ну?
113
Боярин князь Иван Иванович Хованский… старая боярская отрыжка, из «тараруевцев»…-Хованские — русские князья XV-XIX веков из литовской династии Гедиминовичей. Тараруем (пустомелей) называли отца Ивана Ивановича — Ивана Андреевича Хованского, во время стрелецкого бунта 1682 года выступавшего против царевны Софьи, за что был казнён.
— Церкви входа в Иерусалим, в Китай-городе у Троицы на рву, поп Андрей и попадья его Степанида, — вычитывал дьяк.
— Степаниде, по закону, первый бы кнут, да её государь не велел пытать, коли утвердится на том, о чём своею охотой донесла Ягужинскому, — заметил Ромодановский. — Чти дале.
— Кадашевец Феоктистка Константинов, — продолжал дьяк, — племянник Талицкого Мишка Талицкий, садовник Федотка Милюков, человек Стрешнева Андрюшка Семёнов, с Пресни церкви Иоанна Богослова распоп [114] Гришка…
114
Поп, с которого снят священнический сан.
— Кулик мечен — расстрига, — процедил сквозь зубы князь-кесарь. — Ну?
— Хлебного
— Пашку я знавывал. Дале.
— Чудова монастыря чёрный поп Матвей, углицкого Покровского монастыря дьячок Мишка Денисов.
— Опять кулики пошли. Ну?
— Печатного дела батырщик [115] Митька Килиллов да ученик Талицкого Ивашка Савельев.
Дьяк кончил и ждал приказаний.
— Ныне жду я набольшого кулика, Игнашку, тамбовского архиерея… Быть ему на дыбе, — покачал головою Ромодановский.
115
Типографский рабочий, печатник.
Епископ Игнатий действительно был привезён из Тамбова в тот же день, но не в Преображенский приказ, а, по духовной подсудности, на патриарший двор.
Патриархом в то время был престарелый Адриан [116] .
Прямо с дороги конвойные ввели тамбовского архиерея в патриаршую молельную келью. Дело было слишком важное, высшей государственной важности: не только хула на великого государя, но — страшно вымолвить! — проповедь о нём как об антихристе. Поэтому и расследование дела производилось с особенной спешностью и строгостью.
116
Адриан (1609-1700) — последний русский патриарх. Будучи человеком вдохновенным в своём старорусском благочестии, он строго сохранял чистоту веры и неодобрительно отнёсся к некоторым прозападным реформам Петра, связанным с нарушением церковных канонов и вековых обычаев русского народа. После кончины Адриана Пётр не допустил избрания нового патриарха и учредил Духовную коллегию, вскоре преобразованную в Святейший правительствующий Синод.
Когда Игнатия ввели к патриарху, Адриан встал и сделал несколько шагов к вошедшему.
— Мир святейшему патриарху и дому сему, — тихо сказал Игнатий и сделал земной поклон.
Потом он приблизился к Адриану и смиренно протянул руки под благословение.
— Благослови, отче святый.
— Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Патриарх сел. Игнатий продолжал стоять.
— Ведомо ли тебе, архиерей, по какому «государеву слову и делу» привезён ты на Москву? — спросил Адриан.
— Не ведаю за собою, святейший патриарх, никакого государева слова и дела, — отвечал Игнатий.
— А знает ли тебя на Москве книгописец Григорий Талицкий? — снова спросил патриарх.
Вопрос был так неожидан, что Игнатий точно от удара лицо пошатнулся и побледнел. Он сразу понял весь ужас своего положения.
«Антихрист, антихрист», — трепетало в его душе. Патриарх повторил вопрос.
— Книгописца Григория Талицкого я видел, — дрожащим голосом отвечал Игнатий.
— А где?
— На Казанском подворье перед поездом моим с Москвы в Тамбов, в Великий пост.
— А о чём была твоя беседа с ним, Гришкою?
— О божественном и о писании Григорием книг…
— А что тебе, архиерей, говорил Гришка о великом государе? Не возносил ли он хулу на великого государя?
Игнатий ещё больше побледнел.
— От Гришки Талицкого хулы на великого государя я не слыхал, — почти шёпотом проговорил он.
— И ты, Игнатий, на сём утверждаешься? — строго спросил Адриан.
— Утверждаюсь, — ещё тише отвечал допрашиваемый.
Патриарх подошёл к двери, ведшей в приёмную палату, и, отворив её, сказал приставу: