Петров и Васечкин в стране Эргония. Новые приключения

Алеников Владимир Михайлович

– Она же девчонка! – в конце концов объявил Васечкин.

Так, как будто он только что сделал это удивительное открытие.

– Ну и что? – пожал плечами Петров.

– Как это «ну и что»? Ты себе представляешь девчонку на лыжах? Она же сразу разноется, разнюнится! Ей то холодно, то голодно, возись с ней всю дорогу. Всё удовольствие испортит! Нет, Петров, лыжи – это дело мужское. Поедем сами.

– Маша не разноется, – весомо возразил Петров. – Сам прекрасно знаешь, какая она. Любому парню фору даст. А не хочешь

её брать ты только потому, что она тебе на последней контрольной списать не дала!

– А чего ей жалко было? – взъерепенился Васечкин.

На самом деле он был совсем не против Машиной компании, но сдаваться просто так не хотел.

– А тебе что, жалко, что она поедет? – наседал на него Петров. – Жадина-говядина, пустая шоколадина!

– Сам ты шоколадина! – возмутился Васечкин. – Ничего мне не жалко, пускай едет, мне-то что. Сам будешь с ней возиться!

– Ну и буду! – заявил обрадованный Петров.

Он совсем не ожидал, что Васечкин уступит так быстро. И тут же достал телефон и набрал Машин номер.

– Привет, Маша! – солидным голосом сказал он. – Мы с Васечкиным приглашаем тебя в лес на лыжную прогулку.

Васечкин, стоявший рядом, энергично закивал. Как будто это он предложил пригласить Машу. И как будто Маша могла эти его кивки видеть.

Петров долго слушал ответный Машин монолог. Потом сказал:

– Хорошо! И положил трубку.

– Ну что она сказала? – нетерпеливо поинтересовался Васечкин.

Петров вздохнул.

– Сказала, что согласна, – наконец произнёс он. – Поедет.

– А чего она так долго говорила?

Петров опять вздохнул. Ещё глубже.

– Рассказывала, какой она новый лыжный костюм оденет.

Васечкин развёл руками.

Этот жест означал – ну вот видишь! А я что говорил!

Но дело было уже сделано.

2. Страшная тайна

Вот так и случилось, что все трое в прекрасный солнечный зимний день оказались в лесу. Они пересекли неглубокий овраг, пройдя по целине, потом ёлочкой поднялись на склон – не слишком, впрочем, крутой, – и углубились в чащу.

Низко стоявшее солнце то пряталось, то вновь вспыхивало, и тогда всё загоралось – снег, голые ветки, зелёная хвоя. Зима была полна красок – стволы осин зеленовато-жёлтые, верба – тёмно-красная, а тени на снегу – синие.

– Смотрите, опять заячьи следы! – заорал Васечкин.

– Да видели уже, – ответил, останавливаясь, Петров.

Заячьих следов и правда было много, они встречались часто и уже не слишком привлекали внимание. Куда интересней было увидеть красногрудых снегирей на сияющей снежной полянке, или синиц, или, на худой конец, помёт лося.

Друзей нагнала чуть отставшая Маша. Она улыбалась.

– Здорово

всё-таки! Мы уже почти три часа на лыжах, а я нисколько не устала.

Васечкин промолчал. Решил, что лучше это заявление никак не комментировать.

– А Васечкин коньковым ходом умеет бегать, – совершенно некстати сказал Петров. – Покажешь, Васечкин? Ты обещал!

– Неохота сейчас, – мотнул головой Васечкин.

Дело в том, что он так и не успел выяснить перед прогулкой, что означает этот коньковый ход.

– И потом, здесь лыжня не подходящая! – добавил он.

– Это как? – удивился Петров.

– Слишком узкая, – пояснил Васечкин. – И не накатанная. Я скажу, когда будет подходящая.

И он взмахнул палками, намереваясь оттолкнуться и покатить вперёд.

– Постой, Васечкин! – остановила его Маша. – Ну чего ты всё дуешься? Я же вижу. Подумаешь, не дала списать! Мы же договорились, что каждый сам. Или ты забыл?

– Ничего я не забыл! – оправдывался припёртый к стенке Васечкин. – И ничего я не дуюсь. Просто я… – он выдержал паузу, подыскивая правильное слово, – озабочен, вот! Знаешь, какие дела творятся?

– Какие? – заинтересовалась Маша.

Васечкин со значением посмотрел на друзей.

– Ладно, – наконец сказал он. – Я вам скажу. Только это страшная тайна. Государственная! Больше никому, ясно?

Петров и Маша переглянулись.

– Ясно! – сказали они. – Никому.

Но Васечкину этого было мало.

– Ешьте снег! – приказал он. – Чтобы закрепить слово.

Петров и Маша закрепили слово, поели снег.

Васечкин наблюдал за процедурой.

– Ну всё, – сказал Петров, вытирая рот. – Теперь рассказывай.

– Ладно, – смягчился Васечкин. – Слушайте.

Он понизил голос и произнёс таинственным шёпотом:

– Папа вчера радиограмму получил. От нашей экспедиции в Антарктиде.

Всем от этого Васечкинского шёпота почему-то стало не по себе. Васечкин старший был известным учёным-геофизиком.

– Ну и что? – тоже шёпотом спросил Петров. – И чего там сказано, в этой радиограмме?

– А то и сказано, – продолжал шептать Васечкин, – что партия Рябова нашла в пещере в горах – ну там ещё широта и долгота указаны, папа говорил какие, но я не запомнил, – начисто обглоданный скелет собаки. Представляете?

– А чего вы шепчетесь? – громко спросила Маша. – Очень ценная находка! И чего тут такого особенного?

– А то и особенное, – обиделся Васечкин. – Ничего ты не понимаешь, Старцева! Рябов со своей группой обследует совершенно неизученный район. Там нога человека не ступала. Не могла туда попасть собака. И некому было её съесть.

– Значит, могла попасть, и её всё-таки съели, – резонно возразил Петров.

– Именно, – подхватила Маша. – Не люди, так звери.

– Эх вы, умники! – победно усмехнулся Васечкин. – В Антарктиде нет зверей.