Петрович и Серый в Иномирном легионе
Шрифт:
То, что рылось чуть ли не час оказалось закопано за пять минут. На крыше комрит Тарон согнулся напополам от приступа хохота. Легат смеялся так, что выступили слёзы, лишь Большой Змей просто широко улыбался. Хотя с его эмоциональностью подобную улыбку вполне можно было приравнять к хохоту.
Отсмеявшись, легат попросил:
— Тарон, проводи девчонку до дома. Она, кажется, в Бережках остановилась. Нечего одной по лесу шастать.
— Я тоже провожу, — неожиданно отозвался инструктор. — Внушу мысль, что к моим драконам соваться
Они спустились вниз. Большой Змей велел взбудораженным происшествием драконам идти в стойла и кивнул Тарону в сторону запасных ворот, тех самых через которые они выходили из лагеря, направляясь к пограничникам.
Легат, посмотрев им вслед, с сомнением покачал головой. Нет, возможно, в драконарни настырная девчонка больше не полезет, но ведь и в остальном лагере достаточно мест, интересных для репортёра. Командующий готов был побиться об заклад, что проныра из газеты, название которой легат так и не вспомнил, уже свела знакомство с кем-нибудь из всадников второго ритона. Ведь те выбрали для увольнительных именно Бережки. Мелькнула мысль: «Может, проще устроить для девчонки-репортёра экскурсию по лагерю?» Ответив сам себе на этот вопрос: «Не проще», легат эту мысль отогнал.
Глава двадцать шестая. Не учебная тревога
Вернулись комрит Тарон и Большой Змей перед ужином, который по традиции в выходной начинался на час позже. Легат, попросивший охрану сообщить, когда провожатые появятся в поле зрения, встретил их у ворот.
— Довели репортёра Рину Тум до Приюта путника в целости и сохранности! — доложил Тарон. Губы его подрагивали от сдерживаемой улыбки.
Большой Змей же, имевший вид грозовой тучи, произнёс:
— Репортёры — зло, — и направился к своим питомцам.
— Это она ещё не знает, что в своём мире ты принц, — тихо сказал легат, скорее, для себя.
Однако обладающий потрясающим слухом Большой Змей услышал. Остановился. Повернулся и с чувством сказал:
— Убью любого, кто ей об этом расскажет.
Комрит Тарон вновь сложился от смеха. Только отсмеявшись и приобретя способность говорить, он ответил на вопросительный взгляд легата:
— Девчонка замучила Змея вопросами о драконах и его мире. Никогда не встречал людей, и тем более гномов, способных говорить с такой скоростью.
Легат улыбнулся. Где-то в глубине душе он почувствовал гордость за одномирянку, сумевшую вывести на эмоции хладнокровного драконьего принца.
К ужину воины отряда пришли в себя после незапланированной практики на полигоне. Легионеры с аппетитом ели, перекидывались шуточками между собой и кухонницами и уже традиционно помогали тем убирать со стола.
Сразу после того, как вышли из столовой, пехотинцы третьего ритона при всех принесли извинения Теренсу и Ирвану. Звучало это, примерно так:
— Вы это, того, ну, в общем, простите.
Но все всё поняли. Ирван, молча, склонил голову, извинения принимая. Более
В беседке, куда всадники отправились обсудить прошедший выходной, к ним присоединились два пехотинца уже из пятого ритона. У них никак не получалось переделать новую строевую песню, вот и обратились за помощью. Перт справился с рифмой минут за пять, но пехотинцы уходить не спешили, включаясь в беседу. Они даже рассказали пару забавных случаев из своей жизни в лагере.
От дружного хохота с крыши беседки вспорхнула стайка воробьёв. Нахальные и в этом мире птицы вытеснили с этого места степенных голубей, тоже расхаживающих неподалёку. Птицы всегда появлялись, когда в беседку заходил приманивший их эльф.
К слову, бандитского вида кот, тоже вызванный эльфийской магией на полигон, взял за привычку забираться на колени Петровича, отвечая на поглаживания басистым мурлыканьем.
Шеф повар, проходивший мимо беседки, даже остановился, всплеснул руками и проговорил:
— Мы этого пушистого бандита прикармливаем, лучшие кусочки подкладываем, даже погладить не даётся, а тут смотри-ка.
— Магия, однако, — ответил Петрович, подмигивая.
Все вновь засмеялись, и только Серый витал где-то в облаках. Его счастливое и довольное лицо начинало одноритонцев слегка раздражать. Перед отбоем близнецы не выдержали и, вооружившись подушками, кинулись на Серого с воплем:
— Мочи тролля!
Миг, и в казарме разразилось настоящее подушечное сражение. Никто не остался в стороне, даже Взводный, которому прилетел в лицо импровизированный снаряд, когда они с комритом вошли. Более опытный воин комрит Тарон от летящей подушки увернулся, успев, однако, её поймать.
— Если, упаси Боги, порвётся, — произнёс комрит, — каптёр из вас подушки набьёт. В лучшем случае из жалованья вычтет. Мы с Эвансом здесь сегодня ночуем. Завтра с утра объявят учебную тревогу. Но я ничего не говорил.
После этих слов комрит метким броском закинул подушку на одну из кроватей и направился в свою комнату.
— Слышали? — спросил остальных Петрович. — Значит, кладём одежду и обувь так, чтобы утром быстро натянуть. Отбиваемся быстро, все посторонние мысли откидываем. — Тут Петрович шутливо толкнул локтем в бок Серого. Заметив, что толстячок гоблин запутался в одеяле, позвал: — Теренс, подойди.
— Сейчас, — ответил Теренс, освобождаясь при помощи Ирвана и Перта.
— Ты ведь не хотел записываться в легион? — спросил Петрович.
— Не хотел, — со вздохом ответил Теренс. — Это для того, чтобы родители мной гордились. Сами они, конечно, ничего не говорят, а вот родственники достали, что у всех дети достигли успеха, один я недотёпа.
— Думаешь, родители станут любить тебя меньше, если не наживёшь богатства, как, например, двоюродный брат жены троюродного деда? — задал ещё один вопрос Петрович.