Петровский

Александров Владимир Григорьевич

Но среди руководителей забастовки, как уже говорилось, не было единства. Если большевики во главе с Петровским требовали решительных действий, то меньшевистская часть Совета и БСК, в том числе бундовцы, либо топтались на месте, ничего не предпринимая, либо призывали к осторожности и мирному сговору с губернатором. Они демагогически предлагали якобы во избежание напрасных жертв не завязывать столкновений, не опережать событий, а подождать развязки событий в Москве. На эту удочку попадались и передовые рабочие из числа депутатов Совета и членов стачечного комитета. В результате такой двойственной политики рабочие районы, так называемая «Чечелевская республика»,

фактически не соприкасались с остальными районами города, в которых по-прежнему распоряжались полицейские чиновники.

В городе фактически образовались две власти, два враждующих лагеря, которые, однако, странным образом уживались друг с другом и которые до поры до времени не делали попыток напасть один на другой. В центре Екатеринослава хозяевами положения были губернские власти, полиция и жандармерия, что же касается рабочих окраин, то там безраздельно распоряжался боевой стачечный комитет. Эти районы города патрулировались рабочими дружинами, и ни один шпик, полицейский или государственный чиновник не смел проникнуть за эту черту. Более того, даже консулы иностранных держав и представители местной власти вынуждены были обращаться в стачечный комитет за разрешением, когда им нужно было проехать по железной дороге: рабочие-железнодорожники поддерживали бастующих и подчинялись лишь приказам стачечного комитета.

Таким образом, в эти решающие дни и часы, когда требовались боевые действия, соглашатели-меньшевики утопили предложения большевиков о взятии власти в нескончаемых спорах в Совете и стачечном комитете. Наступило какое-то молчаливое выжидание. Бездействовали Совет и стачечный комитет. Выжидала и реакция, не переходя в наступление. Очевидно, власти опасались ненадежности солдат гарнизона, и губернатор ждал прибытия вызванного им Симферопольского полка с артиллерией.

Время — спасительное для революции время — было упущено. Ошеломление и растерянность при дворе российского самодержца сменились жестокой энергией.

Царь двинул против народа войска.

IX. Поражение

Десятого декабря 1905 года в Екатеринославе было объявлено военное положение. Войска заняли железнодорожную станцию. В город прибыл Симферопольский полк с артиллерией. Офицеры намеренно подпаивали солдат, надеясь таким способом предохранить их от влияния агитаторов-рабочих.

Железнодорожники Екатеринослава в ответ на действия губернатора полностью прекратили движение поездов. Таким образом, подвоз новых армейских частей был исключен, однако с приходом Симферопольского полка перевес сил в городе склонился в пользу властей. И с этим приходилось считаться: пушки могли безнаказанно обстрелять с дальних дистанций рабочие кварталы и в два счета разнести в щепы любую баррикаду.

В течение нескольких дней оба враждующих лагеря выжидали, не предпринимая никаких действий. Все взоры были устремлены к Москве, где шли ожесточенные баррикадные бои, исхода которых с нетерпением ждала вся огромная взбудораженная Россия.

И вот телеграф принес тяжелую весть: декабрьское вооруженное восстание в Москве подавлено, затоплено в крови рабочих.

Но даже и после того, как пришло известие о полном разгроме пролетарских боевых дружин на Красной Пресне в Москве, губернатор Екатеринослава, по-видимому боясь повторения у себя московских событий, так и не решился отдать приказ войскам о штурме «Чечелевской республики».

Однако на екатеринославских рабочих поражение москвичей произвело гнетущее впечатление. Видя

это и не желая бессмысленного кровопролития, Екатеринославский Совет рабочих депутатов, его стачечный комитет и военная комиссия после бурного совместного заседания приняли решение прекратить политическую стачку в городе. В этом решении, которое сразу же было доведено до всех рабочих, Совет предупреждал, что в случае преследования со стороны правительства и его приспешников за стачку рабочие будут бороться с помощью новой забастовки, также всеми другими имеющимися в их руках средствами. Резолюция была напечатана в газете.

Губернатор, по-видимому, только и ждал такого поворота событий. Заявление о добровольном прекращении стачки приободрило жандармов. Губернатор не медлил. 27 декабря он отдал приказ войскам занять рабочую Чечелевку. В том же приказе предписывалось: дома, из которых будет сделан хоть один выстрел, подвергнуть артиллерийскому обстрелу. А на следующий день был отдан приказ об аресте главных агитаторов.

В рабочих поселках начались повальные обыски, облавы, аресты. Сначала, правда, деликатно, с опаской. Но потом разгул полицейского произвола достиг небывалого дотоле размаха и свирепости. Людей хватали десятками, иногда целыми семьями и гнали в тюрьму. Но это позднее. В первые же дни после подавления стачки жандармы действовали робко, опасаясь нового стихийного взрыва. Поэтому многим активистам-революционерам, которым в случае ареста грозила жестокая расправа, удалось спрятаться или вовсе уйти из города. Надеяться на милость победителей не приходилось: все уже знали, какое жуткое побоище устроили казаки и полиция в Москве. Пуля, петля, каторга и тюрьма стали судьбой сотен лучших пролетариев. Военно-полевые суды и кровавые «столыпинские галстуки», как в те дни называли виселицы, стали символом России.

Большевики уходили в подполье, меняли паспорта, клички, покидали города. Екатеринославцы тоже уезжали. Не всем, конечно, удавалось скрыться благополучно, некоторых вылавливали на вокзалах, в поездах и отправляли прямо в тюрьму.

Григорий Иванович Петровский некоторое время прятался у друзей-рабочих, переходя по ночам из квартиры в квартиру. Но недели через две и он покинул город и исчез в неизвестном направлении. Только спустя несколько дней его ближайшим друзьям и жене стало известно, что он в Харькове.

Вспоминая впоследствии об этих революционных событиях в октябре — декабре 1905 года в Екатеринославе, Петровский рассказывал, что большинство екатеринославских рабочих было в то время настроено революционно и передовая их часть была готова на героические дела и жертвы. Но многие находились еще под влиянием меньшевиков. Большевики же как руководители масс были тогда еще малоопытны. Конечно, главным тормозом в принятии Советом рабочих депутатов и стачечным комитетом своевременных, решительных мер для организации вооруженного восстания и захвата власти было разлагающее влияние меньшевиков. Но и в действиях большевиков было немало ошибок.

В числе этих ошибок Петровский считал наиболее существенными следующие. Не было достаточно хорошей связи с партийными центрами, а главное — с Лениным. Екатеринославский большевикам приходилось решать все дела самостоятельно, часто без учета того, что делается в стране. Не было должной связи и информации между Екатеринославом как губернским центром с городами и крупными рабочими поселками, особенно с Донбассом. В Екатеринославе в большинстве случаев не знали, что делается на местах, а там не знали, что делается в губернском центре.