Петровский

Александров Владимир Григорьевич

«При частых встречах в думе с депутатами — кадетами и трудовиками нас спрашивали: «Неужели вы будете во время войны проводить революционную работу? Как это можно? Питерский комитет издал пораженческую прокламацию. Это, верно, охранка написала, чтобы легче с вами расправиться, или немецкие агенты?»

Наше положение было не из легких, когда нас ставили сразу под подозрение и заносили в число агентов немецкого империализма. При оценке тогдашнего положения мы были немного наивными, ибо считали, что социал-демократы других стран ведут революционную работу, как и мы. Нам еще не была известна позиция социал-демократов,

в частности немецких, которые голосовали за войну».

Для выработки общей декларации об отношении к войне было проведено по инициативе большевиков несколько совместных совещаний трех левых фракций думы. На совещаниях шли горячие споры, главным образом между большевиками и меньшевиками, так как фракция трудовиков с самого начала устами Керенского прямо заявила, что она считает необходимым поддержать объявленную войну. Некоторые же меньшевики во главе с Чхеидзе занимали тогда еще неопределенную, колеблющуюся позицию, но склонялись к «оборончеству».

После долгих споров и поправок был выработан, наконец, текст декларации, под которой поставили подписи члены двух фракций — большевики и меньшевики.

Экстренное, в связи с войной, заседание думы открылось 26 июля 1914 года. На нем лидеры всех думских фракций огласили заявления, в которых выражалось отношение той или иной партии к войне. От имени фракции трудовиков с отдельной декларацией выступил Керенский. В ней после фальшиво-революционных фраз говорилось: «…Мы непоколебимо уверены, что великая стихия российской, демократии вместе с другими силами даст решительный отпор нападающему врагу и защитит свои родные земли и культуру, созданные потом и кровью поколений!»

Потом была оглашена единая декларация социал-демократических фракций (большевиков и меньшевиков).

Вот что писал по поводу этой декларации Григорий Иванович Петровский: «Подготовка совместного с меньшевиками выступления в Государственной думе очень испортила ясность нашей интернационалистической позиции. Среди нас — рабочих депутатов — не было расхождений в вопросе о поражении царского правительства. Меньшевики не только смазали наши предложения, но и дали указание Хаустову, который читал декларацию в думе, не читать слишком резких мест, внесенных нами… Потом мы поняли свою ошибку, что связались с меньшевиками для выработки общей декларации, и решили довести до сведения рабочих и партийных организаций о том, что мы целиком за поражение царского правительства и за революционные действия рабочего класса».

Когда все фракции огласили свои декларации, дума тотчас же спешно перешла к обсуждению военного бюджета. И тут большевики показали истинный образец мужества и своего интернационального пролетарского долга. Все пятеро депутатов, возглавляемые Петровским, встали во время голосования и демонстративно покинули зал заседания в знак протеста против военных кредитов.

Реакционная дума встретила уход большевистских депутатов бешеным криком, руганью, свистом. А Владимир Ильич, узнав об этом, дал поведению рабочих депутатов высокую оценку.

Оглашение декларации в думе и протест большевиков против кредитов на войну стали как бы исходной точкой для всей антивоенной подпольной работы местных партийных организаций в массах. Работа эта в условиях чрезвычайного положения в стране была очень трудна. Трудности усугублялись еще и тем, что

связь с заграничным партийным центром — ЦК и Лениным — была нарушена войной и перекрытием границ. ЦК партии подвергся гонению со стороны австрийских властей, а Владимир Ильич Ленин был даже посажен в тюрьму (к счастью, ненадолго). Связь с ЦК, и то лишь в какой-то мере, удалось восстановить только через два месяца.

Поскольку «Правда» была уже разгромлена, сложно было организовать печатание антивоенных прокламаций. С превеликими трудностями подпольному Петербургскому комитету и думской фракции большевиков удалось, наконец, наладить тайную типографию, где была оттиснута и затем распространена по заводам листовка с призывом «Война — войне!». Прокламация всполошила всю царскую охранку в Петербурге.

Нелегальная партийная работа с большой осторожностью велась и в других промышленных городах. Понемногу с местными организациями налаживалась связь. Назначались места явок, новые пароли; конечно, никаких митингов или больших собраний устраивать было невозможно. Полиция смотрела за этим, что называется, в десять пар глаз.

Фракция большевистских депутатов во главе с Петровским, став перед лицом свершившегося — войной, потеряв связи с ЦК партии и Лениным, заняла твердую антивоенную позицию в соответствии с решением Международного социалистического конгресса, состоявшегося в 1912 году в Базеле. Этот конгресс во время назревавшего тогда балканского кризиса обратился к пролетариату всех стран с манифестом против войны.

Теперь же, на другой день после объявления войны, лидеры II Интернационала совершили беспримерное в истории предательство рабочего класса, пошли на поводу у своих правительств, превратившись в орудие помощи национальной буржуазии, в результате чего появилась так называемая позиция «оборончества».

Став на путь измены мировому пролетариату, лидеры II Интернационала повелели своим парламентским фракциям голосовать за военные бюджеты, стали входить в состав своих буржуазных правительств. На этот путь они попытались подтолкнуть и русских социал-демократов, поручив выполнить миссию предательства председателю II Интернационала бельгийскому социал-шовинисту Эмилю Вандервельде. Тот, в свою очередь, послал русским социал-демократическим фракциям в думе — большевикам и меньшевикам — телеграфное обращение такого характера, что даже военная царская цензура пропустила его. Вандервельде призывал русский революционный пролетариат «стать на общую точку зрения социалистической демократии в Европе», то есть поддержать военные усилия царского правительства.

«Эмиль Вандервельде, делегат Бельгийской рабочей партии в Международном социалистическом бюро, а со дня объявления войны — министр». Так и подписал, не постеснялся!

Казалось бы, что ответ русских социал-демократических фракций на такую телеграмму может быть только один — резко отрицательный, разоблачающий провокационную, предательскую сущность этого предложения. Тем более что совсем недавно, 26 июля, меньшевики и большевики огласили в думе совместную декларацию против войны. Но теперь меньшевики, немного поколебавшись, также ступили на путь предательства пролетарской солидарности. Они провозгласили позицию «оборончества», обещав в своем ответе Вандервельде не противодействовать войне, что означало ее поддержку.