Петру Великому покорствует Персида
Шрифт:
«Так вот она какова, — подумал Волынский, без стеснения разглядывая старшую дочь князя Кантемира. — Ничего, кажется, особенного. Супруга князя куда прелестней. Но в ней, по-видимому, есть нечто такое, в этой княжне, что ведомо только одному государю. Сказывают, государь от неё не отлипает... Чаровница...»
— Я и моё семейство приносим вам наши искренние поздравления, — с поклоном произнёс князь Дмитрий. — Желал бы видеть вас у себя — мы сейчас в подмосковной, — торопливо прибавил он. — Хотя... У вас начнутся матримониальные хлопоты, приятные хлопоты, и вам будет не до визитов. Но надеюсь сойтись с вами ближе в Астрахани, куда мы прибудем вместе с государем: его величество назначил меня заведовать походной печатней, как знатока восточных языков.
— Буду рад оказать вам достойный приём, князь, —
«Нет, в ней, кажется, что-то есть, — подумал он. — Есть-есть. Государь переборчив, уж ежели он прилип... Однако же моя Алекс... моя Сашенька куда краше».
Слуги гасили канделябры. Оркестр герцога Голштинского складывал инструменты. Зала медленно пустела. Гардеробные лакеи сбились с ног, разбирая горы шуб.
Артемий Петрович был доволен собой. Он уже проникся своею значительностью: астраханский губернатор — высокая ступень, но особа, связанная узами родства с императором, — ещё выше. Воистину он в рубашке родился...
Карета медленно выехала со двора, завернула за угол, и кучер, соскочив с козел, стал кнутом колотить в ворота заезжего дома.
Артемий Петрович был возбуждён и долго ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть. Наконец сон сморил его. И ему явилась нежная, улыбающаяся Нарышкина. Она протянула ему руку и вела, вела его куда-то. И он то ли шёл, то ли летел над землёй — всё за нею.
Глава шестая
ГИМЕНЕЕВЫ УЗЫ
Куда сердце летит, туда око бежит.
Наперёд перебеситься, а уж после пожениться.
Не бери жену богатую, бери непочатую.
Корову выбирай по вымени, а девку по доброму имени.
Гуляй, свадьба, неделю, а уж потом в постелю!
Пословицы-поговорки
Священники ставятся малограмотные, надобно их сперва научить таинствам и потом уже ставить в тот чин; для этого надобно человека, и не одного, кому это делать, и определить место, где быть тому. Надобно промыслить, чтобы и православные христиане, и зловерцы — татары, мордва, черемисы и другие — познали Господа и закон Его; для сего послать бы хотя несколько десятков в Киев... И здесь порадеть. Но мало учатся, потому что никто не смотрит за школою как надобно...
Пётр — Синоду
...меня, чаю, живого не оставили б, и уже тому признак был, а именно: когда я сюда приехал, дан мне ханской матери загородной двор, и то на время, пока в городе двор добрый опростают и поправят. Дней двадцать спустя Фераст-аталык... [46] взыскан в измене и незапно по приказу ханскому на своём дворе атакован и тут изрублен, а сын его меньшой под арест взят. И на тот день хан прислал ко мне, чтоб я на убитого аталыка двор скорее перебрался, опасаясь, чтоб озбеки меня не атаковали ночною порою...
46
Аталык (от тюрк. — подобный отцу) — один из высших чинов в Бухаре.
Озбеки отнюдь не хотели, чтоб меня прежде персицкого посла во аудиенцию допустить к хану, и непрестанно оному докучали, представляя, что кизилбаши [47] , яко пограничные и добрые на дружбу, имеют оные послы лутче быть почтены, нежели русские послы, ибо от русских никаких прибытков не имеют, окромя убытков, а Персида прибыль приносит, понеже по вся годы по пяти и по шести послов посылаются... Также предлагали хану, что Ваше Величество с Бухарами не граничите и Ваша дружба не древняя в пример шаховой дружбы. Хан все те слова и слышать не хотел, а на последнее… осердясь, ответствовал: «Русской посланник из дальнего краю приехал и оной имеет быть гость мой дорогой, а кизилбашского не надлежно прежде почесть. Лишние слова ваши слышать не хочу, и яко хан, что хочу, то сделаю». После тех слов, вставши с места,
47
Кизилбаши (букв.: красноголовые) — так называли персов из-за их обычая красить волосы хной.
Флорио Беневвни — Петру
...Царица всё ещё беспокоится об участи своих дочерей, хотя Царь и твёрдо обещал ей, что одна из них станет его наследницей. Царицу страшит новая склонность монарха к дочери валахского господаря (Марии Кантемир. — Р. Г.). Она, говорят, беременна уж несколько месяцев, отец же её человек очень ловкий, умный и пронырливый, Царица и боится, как бы Царь, если девица эта родит сына, не уступил доводам и красноречию князя Дмитрия и не развёлся с супругой, дабы жениться на любовнице, давшей престолу наследника. Этот страх не лишён оснований, и подобные примеры бывали. Что же до расположения Царя к князю валахскому, то я имел случай убедиться в нём: Царь выразил мне резкое неудовольствие из-за того, что ваше высокопреосвященство не удостоили меня ответом на его просьбу к Его Королевскому Величеству насчёт брата князя (Антиоха, кузена. — Р. Г.), томящегося в Константинополе, которого Царь надеялся вызволить от турок на каком-нибудь французском корабле. (Ко всему этому присоединяется ненависть Ягужинского к Царице.) ...Шафиров довольно ясно высказал мне волю Царя. А именно: он хочет сделать наследницей престола одну из своих дочерей, исключив из наследства своего внука (сына царевича Алексея. — Р. Г.)...
Кампредон — кардиналу Дюбуа
Артемий Петрович был в полону. И у Купидона и у Гименея. Он пробовал подыскать в православном пантеоне подходящих покровителей: пророков либо почитаемых святых, но потерпел неудачу. Собственных знаний не хватило, а справляться на сей счёт он почёл постыдным. Языческие же боги были у него в памяти и на слуху.
С утра он стал прихорашиваться: велел куафёру [48] не только побрить, но и завить, дабы быть не в парике, а в своей собственной шевелюре. Заодно были пострижены ногти, на каковую процедуру он редко обращал внимание, выбрита шея и чищены зубы, что тоже случалось нечасто.
48
...куафёру… побрить. — Куафёр (фр. coiffer) — парикмахер.
Затем он велел накурить в комнатах благовонной травы, равно и одежду свою попрыскать духовитою водой, вошедшей в моду после посещения государем Парижа.
— Париж воняет, — односложно выразился парь, спрошенный было о его впечатлениях. Вонял, надо думать, город. А Версаль и его дамы благоухали. Запахи эти были государю угодны, и он велел Макарову раздобыть источник сих нежных благоуханий.
Скоро в столичных лавках появилась вода из Кёльна, по-французски одеколон, разные настои и эссенции, именуемые духами. Их раскупали. Прежде всего придворные дамы, да и сама государыня: нежные запахи приманивали её повелителя, это ей удалось заметить. А уж потом вся знать: душились без разбору и кавалеры и дамы. Последние, разумеется, более ретиво.
Приведши себя в благоуханное состояние и полную душевную готовность, Артемий Петрович предался нетерпеливому ожиданию. Оно росло не только с каждым часом, но, признаться, с каждою минутой. Он то вскакивал, то садился, приникал к окнам, прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся со двора... Всё было тихо, только снег поскрипывал под ногами слуг, перебегавших из службы в службу.
И вдруг за дверью послышался шум, без стука вбежал камердинер и завопил:
— Едут-с!
Артемий Петрович сорвался с места и стремглав бросился во двор. Ворота были распахнуты настежь, и царицын кортеж неторопливо въезжал внутрь. Слуги раскатывали от крыльца ковровую дорожку.