Петух кричит с опозданием
Шрифт:
– Зачем он мне?
– удивилась Симочка.
Зоя Платоновна понимала, что таиться здесь нет смысла, только обижать людей.
– Я нашла в сарае автобусный билет, - сказала она тихо, звуки в вечернем воздухе разносятся далеко, и деревня кажется одним большим любопытным ухом.
– Его вернее всего уронил тот, кто подменил Громобоя.
– А мой билет зачем?
– спросила Симочка настороженно.
– Я не роняла.
– Она не роняла, - поспешил на защиту Боренька.
– Она вообще в сарай не холила.
–
– воскликнула Симочка.
– Как вы могли!
– Ты ничего не поняла, - сказала Зоя Платоновна.
– Ты ничего не поняла, - сказал Боренька.
– Зоя Платоновна не тебя ищет.
– Мне хотелось посмотреть на номер твоего билета. Если ты его не выкинула. Ведь он должен быть близким к билету похитителя. Тогда мы вспомним, кто, кроме тебя, ездил в район, и сразу сузим число…
– Подозреваемых, - сказал Боренька.
– Я тоже отпадаю. Хоть и ездил.
Он полез в карман пиджака и достал оттуда два билета, вместе оторванных.
– Здесь мой, - сказал Боренька.
– И Симин. Они неразор-ванные.
– Спасибо, - сказала Зоя Платоновна.
Она вытащила билет, найденный в сарае, и Боренька с Симой склонились к ее руке, чтобы в полутьме разглядеть номера. Номера были близкими.
– Теперь вспомним, - сказала Зоя Платоновна.
– Кто, кроме вас, ездил в район.
– Шура, - сказала Серафима.
– Потом хромой дед…
– Золотарев, - добавил Боренька, - Симоненко ездил.
– Правильно, - сказал Боренька.
– И мы о тобой…
– Спасибо, - сказала Зоя Платоновна, - все ясно. Спокойной ночи.
– А кто?
– спросил Боренька.
– Симоненко, да?
Но Зоя Платоновна не ответила. Сначала надо встретиться с преступником лицом к лицу. Мало ли как объясняются фантастические обстоятельства.
На обратном пути Зоя Платоновна спустилась к реке. Лодки у перевоза не было. Симоненко Николай отогнал ее уже на тот берег, к дому. Река была широкой, спокойной, черной, и в ней отражались облака, подсвеченные луной.
– До завтра, - сказала Зоя Платоновна.
Утром она проспала. За две недели в деревне она тоже привыкла доверяться зычному голосу Громобоя. Когда вскочила, было без двадцати семь. Баба Ксеня спала, во сне надеясь, что Громобой вернется.
Зоя Платоновна наскоро ополоснулась и поспешила к реке.
Над водой плыл густой туман. На том берегу замычала корова - гнали стадо.
Зоя Платоновна подошла к луже, в которую, по словам Николая, уронили мешок с мелом. Она вынула завернутые в платок раздавленные соломинки и, подцепив пальцем краски с земли, мазнула по соломинке. Краска была той же самой. Не надо химического анализа.
Зоя Платоновна так увлеклась исследованием, что не расслышала, как поскрипывают уключины. Лодка тихо ткнулась в берег, Николай выскочил из нее и потащил за нос, повыше. Он сразу увидел москвичку и, видно, догадался,
– Доброе утро, - сказал он робко.
– Что, в сарае следы остались?
– Доброе утро, - ответила Зоя Платоновна.
– Следы остались. Что же ты?
– Сами понимаете, - покорно сказал Симоненко.
– Поехали, что ли?
– Поехали, - сказала Зоя Платоновна и пошла к лодке. У нее мелькнула глупая мысль, что Симоненко может ее столкнуть в воду посреди реки, но она сразу отогнала ее - такие преступления совершаются только в романах.
Всю дорогу они молчали.
Так же безмолвно они поднялись к дому Симоненко. Зоя Платоновна пожалела, что не взяла с собой камеры - туман красиво лежал в низине, и ели поднимались из него, как из глубокого снега.
– Принимайте гостя, - сказал мрачно Симоненко, открывая дверь в дом.
Пожилая полная заплаканная женщина сидела за длинным столом, на котором стояла неубранная после завтрака посуда. Женщина высморкалась, поднялась и протянула Зое Платоновне руку.
– Она все знает, - сказал Симоненко Николай.
– Она вычислила. Ты, мам, не расстраивайся.
– Куда уж не расстраиваться, - сказала мать.
– Садитесь.
– Я хотела понять, - сказала Зоя Платоновна, - зачем старой женщине нанесли такую обиду? Для меня в этом загадка.
– Я понимаю, - сказала мать Николая.
– Как же не понять. Теперь все на нас будут пальцами указывать.
Николай молчал.
– Отца позови, - сказала мать.
– Не надо меня звать, - отозвался высокий быстрый голос. В комнату почти вбежал средних лет встрепанный мужчина в майке и мятых брюках. Он остановился в дверях, поигрывая нервно пальцами по ремню.
– И не в обиде дело! Что вас привело?
– Отец!
– печально воскликнула его жена.
– Человек из Москвы ехал, старался, а ты…
– Из Москвы не ездят в поисках петухов!
– крикнул отец Николая.
– Я на своем веку немало поездил по свету, добирался и до Игарки, вот именно! Но не понимаю! И вообще говорите быстрее, у меня времени нет! Что вас привело?
Николай Симоненко отвернулся к окну. Его мать опустилась на стул и снова заплакала.
Зоя Платоновна никак не ожидала такой оппозиции, думала, приедет и все на этом кончится.
– Я приехала за петухом бабы Ксени, - сказала она по мере сил спокойно.
– Который находится в вашем доме.
– Почему?
– Отец Николая и сам был похож на петуха, только сильно ободранного после драки. Может, его в Игарке так ободрали?
– Вчера утром, - сказала Зоя Платоновна в лучших традициях классического детектива, - я узнала, что петух бабы Ксени Громобой пропал. Кто-то украл его и вместо него подсунул похожего петуха, предварительно его подкрасив.
– Ай-ай-ай!
– сказал саркастически отец Николая.