Peut etre qu' en septembre
Шрифт:
Николя дернулся, наручники зазвенели об батарею.
– Ух ты… - наигранно отпрянул Фава, - а ты все такой же горячий, когда речь заходит о нашей крошке. Впрочем, это все лирика. Вернемся к делу. Не знаю почему, но я решил оставить этот диск себе, это было единственное, что я себе оставил. И частенько включал в своей машине. И вот неделю назад подвозил какого-то сноба, в аэропорту была очередная забастовка таксистов, а тот отстегнул двести евро. Что ж не помочь человеку. И я поставил тот диск. Он после первого же куплета спросил – чья это песня. Конечно, я сказал правду, - усмехнулся Фава, - что это моя песня, выстраданная
– Мерзавец… - прошептал Николя.
– Оставим громкие слова, Николя! Каждый вертится, как может! Вы с Кристианом неплохо устроились по жизни! Я в курсе его карьеры, видел по телевизору. Вы уже и от музыки-то отошли. А у меня это единственное, чем я умею заниматься!
– И это причина воровать чужую песню?
– Чужую? А кто докажет, что она чужая? – Фава усмехнулся, наклонившись к Николя. – Ты? Кристиан? – Фава потрогал наручники на руке Николя.
– Я уже говорил тебе, сначала я расстроился, сильно расстроился, когда увидел тебя в студии звукозаписи. Как же ты не вовремя там оказался, подумал я. Именно в тот момент, когда я показывал песню руководителю крупнейшей звукозаписывающей компании в Европе. Если песня ему понравится, контрактик на кругленькую сумму мой. И тут ты! Но потом я прикинул и понял, что оказался ты там, и правда, не вовремя, только не для меня… а для себя…
Нехорошее подозрение закралось в голову Николя. От этого психа Фава можно ожидать чего угодно.
– Лучше мне с вами сейчас все закончить, чем жить в ожидании, что вы в любой момент можете вылезти и предъявить права на песню. И того глядишь еще и доказать, что она ваша. И тогда прощай два миллиона евро.
– Сколько? – не сдержался Николя.
– Да, представляешь? Ваше студенческое баловство стоит сейчас два миллиона евро. И это только сумма контракта, без отчислений от проката и участия в топах. Прости, Николя, ничего личного. Но я не могу рисковать такой суммой.
– К чему ты клонишь?
– А я думал, ты умнее и сразу поймешь… Думаешь, я тебя сюда поболтать пригласил? – усмехнулся Фава. – Решение моей проблемы я вижу только одно – не будет никаких претензий с вашей стороны, если… - Томас посмотрел Николя прямо в глаза, - не будет вас…
– Ты рехнулся? – Николя вдруг понял, к чему клонит Фава.
– Почему же? – Томас усмехнулся, его лицо не оставляло сомнений в серьезности его намерений. – Все решается очень просто. Только вы двое можете предъявить права на песню, значит, мне придется убрать вас, чтобы никто мне не помешал подписать контракт всей моей жизни. Как считаешь, два миллиона евро – достойная цена вашей жизни? По миллиону на каждого.
– Только неувязочка, Фава, ты не находишь? – Николя обвел взглядом погреб.
– Ты про Кристиана? – догадался Томас, улыбнулся, не сводя глаз с Николя. – Скоро он присоединится к тебе.
– Если ты в курсе его карьеры, то должен знать, что добраться до него тебе будет не так-то просто. – Николя действительно сейчас надеялся, что подобраться к Кристиану для Томаса будет гораздо сложнее, чем до него.
– А вот тут ты сильно ошибаешься… Похоже, ты не в курсе последних перемен в его жизни, - усмехнулся Фава.
– Каких перемен? – Николя напрягся, что такого могло произойти, чтобы придать словам Томаса такой самоуверенный тон.
– Скоро узнаешь. Когда он присоединится к тебе. С ним-то как раз будет даже проще, чем с тобой. Ладно, заболтался я что-то…
Томас поднялся и направился к выходу, у двери повернулся.
– Отдыхай пока, недолго тебе осталось. Но так и быть, - он махнул рукой, один из его «шкафов» поставил перед Николя поднос, - голодом тебя морить не буду, а то еще подохнешь раньше времени. А я хочу насладиться вашим совместным концом.
И Тома, не оглядываясь, покинул погреб. Снова хлопнула дверь. И снова наступила темнота, лишь тусклая лампочка под потолком скрашивала скромный ужин Николя.
Он прислонился спиной к батарее и, закрыв глаза, подумал лишь об одном – только бы Фава не добрался до Кристиана. Если он тоже окажется здесь – им конец.
Джоанна загрузила последнюю тарелку в посудомойку, повернулась к Одри.
– Я запущу сама, иди к Максу, отдыхайте.
Одри подошла к ней, обняла и, улыбнувшись Элен, покинула кухню. Элен повернулась к Джоанне.
– Знаешь, - прочитав немой вопрос в глазах подруги, произнесла Джоанна, - я не такая уж сильная, как тебе может показаться. Знаешь, сколько раз я рыдала в подушку, когда он не видел? Знаешь, как порой хотелось закричать, подняв голову вверх: «Если ты есть, почему ты допустил это?». Знаешь, как хотелось порой сесть, зажав голову руками, и завыть. Мне кажется, за время, что он провел в больницах, почти пять месяцев, я поседела больше, чем он. Но каждый раз, когда отчаяние накатывало и душило слезами, я думала о том, что ему в тысячу раз тяжелее, чем мне. Что его боль не сравнится с моей, и это помогало мне снова и снова брать себя в руки и с улыбкой идти к нему. Потому что моя улыбка, моя любовь для него лучшее лекарство, я это знаю.
Элен поднялась и подошла к Джоанне, взяла ее руки в свои. Заглянув подруге в глаза, заметила промелькнувшие в глазах слезинки.
– Его накрыло бетонной плитой, когда во время землетрясения на Филиппинах вытаскивал ребёнка из-под завалов, - не ожидая вопроса, сказала Джоанна и рассказала Элен все, что произошло в их жизни с того рокового отпуска.
– Но почему вы ничего не сказали нам? – шокированная Элен качала головой, пытаясь просто хотя бы представить, через что пришлось пройти Джоанне, а, главное, самому Кристиану.
– Повторюсь, что бы это изменило?
– послышался голос за ее спиной. Элен обернулась.
Джоанна подошла к Кристиану и, положив руки ему на плечи, обняла со спины.
– Да и первое время я сам никак не мог привыкнуть к тому, что в одночасье из здорового сильного мужчины стал… - Кристиан прикусил губу, Джоанна наклонилась и еще крепче обняла его.
– Извини… - Элен подошла к нему и просто сжала его руки.
– Сейчас уже легче.
– Кристиан улыбнулся.
– С чем-то смирился, с чем-то научился жить, с чем-то до сих пор воюю. Ладно, не люблю говорить об этом. Я искал тебя. Леон звонил. – Кристиан проехал на кухню, остановился у стола. – Они обшарили квартиру Николя, сняли все отпечатки, но необходимо выделить из кучи мала отпечатки Николя, чтобы отсеять их. Потому что пальчиков там немеряно и не скажешь, что каких-то значительно больше, чем других. Видимо, его квартиру основательно обшарили, пока ждали его. У тебя есть с собой что-нибудь, что трогал только он?