Певчая: Ярость

Гринфилд Эми Батлер

— Мы не вместе, Сивилла. Нат выбрал леди Клеменс.

Ее ладонь в перчатке взлетела к губам.

— Клеменс? Ты уверена?

— Да, — мое сердце сжалось, я вспомнила их на лестнице. — Это случилось до огромной волны. Габриэль рассказал мне.

— Нат подтвердил?

— Я не смогла спросить. В Глубинах мы… не смогли поговорить.

— Тогда это может не быть правдой.

— Даже так у нас нет надежды, — заявила я. — Не всему суждено быть.

Ты — чудовище.

Сивилла, казалось, хотела задать вопросы,

но не осмелилась.

— Леди Клеменс не приходила к нему, насколько я знаю, — продолжила я. — Но…

— Она не здесь, — тихо сказала Сивилла. — Ее сестра пострадала от волны, и Клеменс ухаживает за ней в поместье отца в Суссексе.

Потому она не приходила. Может, сейчас она надеялась вернуться в Лондон к Нату.

— Она ничего не говорила о Нате до этого? — спросила я.

— Нет, но я видела ее в тот день лишь на миг, а потом ударила волна. Она попросила моего позволения уехать к сестре. Мы не говорили о другом. Все было в хаосе, — Сивилла покачала головой. — Половина фрейлин оставила меня в тот день, но это к лучшему. Теперь я знаю, на кого могу положиться.

Колокол вдали пробил час.

— О, Люси. Прости, но я не могу остаться. Генри будет ждать…

— Все хорошо, — я пошла по ступенькам. — У нас обеих есть дела.

Я пошла к Нату, не позволяя себе думать о Клеменс.

† † †

Я постучала в дверь, и Пенебригг не сразу открыл ее.

— Ах, — он отодвинулся, поправляя шляпу над уставшим лицом. — Заходи, милая. Заходи. Норри пошла за королевским лекарем, чтобы узнать, что еще можно сделать. Думаю, есть надежда, что он поправится.

Его голос звучал бодро, я давно этого не слышала.

— Что-то случилось? — спросила я, закрыв за собой дверь.

— Нат отвечал мне, — сказал Пенебригг, подавив восторг. — Всего полчаса и очень слабо. Он повернул голову ко мне. И все. Но это уже обнадеживает, да?

— О, да. Можно его увидеть?

— Конечно, — он провел меня за ширму, где была кровать с Натом. — Я подумываю разминать за него конечности — сгибать пальцы и подобное. Сэр Барнаби приходил и предложил мне это. Он видал случаи, когда от нехватки движения ослабевали мышцы. Мы же не хотим этого?

— Нет, нет, — сказала я, но лишь отчасти слушала. После слов Пенебригга я надеялась увидеть Ната сильнее, похожего на себя. Но он выглядел так же, как утром. Его ноги не двигались под стеганым одеялом, его кожа была бледной на скулах.

— Поговори с ним, — предложил Пенебригг. — Поговори, как обычно. Может, он ответит.

Я обхватила любимые пальцы.

— Нат? Это Люси.

Он отдернул руку.

Пенебригг испугался.

— Он так еще не делал. Попробуй еще раз.

Я вложила ладонь в его, в этот раз осторожнее.

— Ты меня слышишь, Нат?

В этот раз он не только отдернул руку, но и все его тело задрожало.

— Нат, все хорошо. Это всего лишь я.

Он задрожал

сильнее. Его глаза были закрыты, но на лице проступила паника.

— Отойди, милая, — Пенебригг оттащил меня от кровати. — Идем.

Мы ушли за ширму, и он сказал:

— Должен сказать, я не ожидал такого.

Как и я. Мои руки дрожали.

Пенебригг заглянул за ширму.

— Уже в порядке, но я бы не хотел проверять еще раз. Это опасно для вас обоих. Для всех нас.

— Понимаю, — сказала я. — Я приду в другой раз.

Пенебригг замешкался.

— Думаю, тебе лучше не приходить какое-то время, милая. Может, твой голос напоминает ему о страданиях в королевстве Прессины. Думаю, его лучше пока не беспокоить.

Я не сказала то, что хотела. Я посижу в углу, тихо, как мышка. Только бы рядом с ним.

Но даже это могло повлиять на Ната. Может, я могла только держаться подальше.

— Да, — выдавила я. — Верно. Если он позовет меня, тогда я приду. Не раньше.

Я вышла в коридор, прижимая ладони к пылающим глазам.

Ты — чудовище.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ:

ВОССТАНОВЛЕНИЕ

Я не могла спать после этого. Не могла есть. Я была потеряна. Всю ночь и следующий день я не выходила из наших с Норри комнат. Я отказывалась видеть людей. Я не могла никому показывать свое лицо. Я уже не хотела жить.

Ты — чудовище.

Сначала Норри не переживала. Она узнала о реакции Ната от Пенебригга и подумала, что я просто решила сделать перерыв. Она хотела, чтобы я отдохнула. Но, когда она увидела круги под моими глазами, поняла, что я не спала, и встревожилась.

— Не принимай это близко к сердцу, милая, — сказала она, я слепо смотрела в окно. — Больные пациенты бывают странными. Это ничего не означает. Попробуй поговорить с ним завтра.

— Пенебригг думает, что мне не стоит приходить, — мой голос звучал мертво даже для меня.

— Тогда поговори послезавтра. Мне обсудить это с Пенебриггом?

— Нет. Он прав, — я заставляла себя говорить. — Просто не будем об этом.

Норри замолчала на миг, а потом положила ладонь на мое плечо.

— Не будем, если ты этого хочешь. Но тогда сделай кое-что для меня. Надень сапоги и плащ, тебе нужно на свежий воздух. Ненадолго. Но тебе нужно сделать это.

Я слышала такой тон Норри раньше, но это было давно. Когда я была маленькой и горевала по маме, она говорила со мной с этой смесью доброты и твердости. И я всегда слушалась, как послушалась и сейчас, несмотря ни на что.

Пять минут спустя я шла по дворам дворца. Я шла и шла, как фигурка на часах, что шагала по проделанному для нее пути, не видя и не чувствуя.

Но за стенами дворца ко мне сразу кто-то подбежал.

— Вы же Певчая? — девочка. Маленькая, потрепанная, но смелая, как воробей.