Певчая: Ярость

Гринфилд Эми Батлер

— Но… да?

— Я был близок к согласию, — признался Нат. — Он поймал меня после нашей ссоры, и я вместо четкого отказа попросил время на раздумья. Я думал о твоих словах, что мне нужно найти себе другую, подходящую для нормальной жизни. В таком свете Клеменс подошла бы. Она добрая, любит петь, соглашается со мной во всем. Да, было заманчиво согласиться и оставить тебя.

Мое сердце сжалось.

— Но на следующий день я увидел Клеменс, — сказал Нат, — и понял, что для нее такое решение будет нечестным, как и для меня, и для тебя. Мое

сердце желало не этого, — он пристально смотрел на меня, приближаясь. — Я говорил тебе раньше и говорю теперь: я хочу только тебя.

Мне словно дали солнце, я была ослеплена и потрясена.

— Знаю, ты думаешь, что у нас ничего не выйдет, — сказал Нат. — Но ты ошибаешься. Конечно, порой мы будем спорить, мы ведь люди. Но я не хочу быть с той, что во всем соглашается со мной. Я ученый, и честные споры меня не пугают. И мне все равно, что говорят про нас в брошюрах или сплетничают при дворе.

Мне тоже уже было все равно. Не это меня сдерживало.

— Важнее всего для меня, — сказал Нат, — что ты — Люси, и я люблю тебя, — я молчала, и он с неуверенностью посмотрел на меня. — Но, может, твои чувства изменились?

В моем горле был ком.

— Просто… я не уверена, что в глубине сердца ты чувствуешь это. Когда ты спал, ты хотел, чтобы я ушла.

Он испуганно посмотрел на меня.

— Да?

— Когда я заговорила, ты в ужасе отпрянул, — было сложно говорить, я выдавливала слова. — Потому я перестала приходить. Пенебригг решил, что так лучше.

— Он ошибся, — Нат привел меня к скамейке с высокой спинкой у камина. — Люси, если я и боялся, то за тебя. Пока я спал, мне снились кошмары, что Прессина схватила тебя, и я не мог быстро передать тебе камень, и ты звала меня, кричала от боли…

Видимо, я выглядела неуверенно, потому что он сказал:

— Это так, Люси. Но, даже если не так, нельзя наказывать человека за то, что он делает во сне. В зачарованном сне, тем более.

— Но я видела такое выражение на твоем лице, когда ты не спал, — тихо сказала я.

Он нахмурился.

— Когда?

— Когда я превратилась в змею. Ты так смотрел на меня, — сказала я. — В ужасе…

— Нет! — он обхватил мое лицо. Под темными бровями его глаза были ясными, честными и любящими. — Я не вру. Когда ты изменила облик, я был потрясен. Я не знал, что ты так можешь. Но я был и благодарен, ведь думал, что все потеряно, что Прессина убьет тебя, а потом ты набросилась на нее.

— А когда я подлетела к тебе?

— Я был испуган, да. Но не из-за тебя, а из-за самой ситуации. Я боялся, что не смогу передать тебе камень, и Прессина нападет первой.

— Ты не думал, что я — чудовище?

— Нет, — он был искренне удивлен. — С чего бы я так думал?

— Я была змеей, Нат. У меня была чешуя. И когти. И зубы.

Он улыбнулся.

— Это выглядело потрясающе. Ты извивалась в воздухе. Ты летала. Но ты при этом оставалась собой. Как?

На его лице не было неприязни или страха, только любопытство и удивление.

И теперь я тоже

была удивлена. Я всегда знала, что Нат был прирожденным ученым, что он пытался открываться всему. Но я не понимала до этого, как было открыто его сердце.

— Знаешь, что на самом деле потрясающе? — спросила я у него.

— Что?

— Ты.

Все еще улыбаясь, он вскинул брови.

— Потому что не считаю тебя чудовищем?

— И это тоже, — я прижала ладонь к его подбородку. — Других таких в мире нет, Нат. И я люблю тебя за это.

Ветер снаружи стучал по окну, колокол звенел вдали. Нат гладил мою ладонь кончиками пальцев.

— Тогда ты выйдешь за меня?

Я снова стояла на краю пропасти, и все зависело от моих слов. Как и раньше, у меня было много причин отказаться. Мы многое могли потерять, нас ждало много испытаний. Никакая магия на Земле не гарантировала, что все будет хорошо. Никакая магия не могла сделать жизнь простой.

Но в этот раз я не собиралась принимать решение из страха. Я собиралась поверить надежде. Я собиралась довериться любви.

— Да, — сказала я.

Я потянулась к Нату, а он — ко мне. И когда наши губы встретились, я услышала музыку. Музыку радости.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

В книге переплелись магия и история. Что же было на самом деле?

В Лондоне 1670-го года можно увидеть много того, что я описала здесь. Вестминстер был построен низко и на болотистой земле, Тауэр был тюрьмой, а не просто дворцом, а Корнхилл — одной из самых высоких точек Лондона. И хотя дворце Уайтхолл кажется выдумкой, он тоже бы. Настоящий «город в городе». В нем было больше пятнадцати сотен комнат, дворы, главный зал. Он сгорел в 1698, но в Лондоне сейчас можно посетить уцелевший банкетный зал.

Хотя история происходит в 1670, география Лондона здесь от 1665 года, до того, как сэр Кристофер Рен и другие изменили его. У Лондона Люси больше причалов, чем было в реальности, и использовались некоторые планы семнадцатого века.

Я писала эту книгу зимой 2013–2014, когда в Англии выпало рекордное количество дождя, бури были ужасными. И я следила за новостями, чтобы убедиться, что страна не тонет. Я читала много статей и изучала карты прошлого и нынешнего Лондона, чтобы уберечь верные детали. Изменение Лондона в реальности было связано с большим пожаром 1666.

Парк Карлтона — мое воображение, но в 1600-х уже появлялись огороженные места. Этот процесс начался раньше, но здесь он получил наибольшее развитие, от него сильно страдали обычные люди. Несмотря на восстания, ограждать землю продолжили, меняя навеки пейзаж Британии.

Из настоящего. Термин «элементаль» был у Парацельса, он использовался почти как у меня. Монархи Британии никогда не вступали в брак с обычными людьми, иначе были проблемы. Брошюры в то время были бульварной прессой, там были песни, картинки, и они были очень популярны. Они висели на стенах, в пабах, распространялись между людьми.