Певец Преданий
Шрифт:
Он лежал, уткнувшись лицом в песок. К мокрой одежде прилипли темно-зеленые нити водорослей. Длинные черные волосы рассыпались по плечам — только теперь Фереби заметила, что в них вплетены маленькие белые и коричневатые птичьи перья. Одна рука подвернулась под грудь, вторая была вытянута и почти касалась воды.
— Рако!
Девушка бросилась бежать, но резко остановилась в полушаге от тела, отчего-то страшась притронуться к нему.
— Рако, — выдохнула она, — мне так жаль...
Опустившись на колени, Фереби откинула волосы с лица Рако и попыталась распрямить тело. Оно было
— Фереби Везул...
Она вздрогнула.
— Рако? Рако? Это ты сказал?
— Нет, тебе приснилось... — Рако говорил тихим, хриплым голосом, и все-таки главное — он был жив.
— Слава богам! Это чудо.
Он попытался сесть и тут же со стоном повалился обратно на песок.
— Если это чудо, то почему у меня так чертовски все болит?.. Видела того ублюдка?
— Какого ублюдка? — растерянно переспросила Фереби.
— На мосту. Того, кто оживил Аон Кранн, одетого как инквизитор... Эй, что с тобой?
Со смесью изумления и ужаса Фереби смотрела на его левую руку. Трансформация завершилась не до конца: рука от самого плеча была лапой Келлида. Медвежьей лапой.
— Это... Тебе больно? — прошептала Фереби.
— М-м. Нет. — Рако согнул руку и свел пальцы, которые теперь стали острыми изогнутыми когтями. — Странное чувство... Но не больно. Думаю, Келлид спас меня от гибели — передал свою силу, когда я упал с моста.
Фереби мало что знала о связях между сидами и их тотемными животными. Она слышала об этом, однако прежде не видела ничего подобного.
— Получается, что у него... у Келлида сейчас человеческая рука?
— Может быть. Я точно не знаю.
Фереби коснулась влажной шерсти. Медвежья лапа была в два раза толще руки Рако; под шкурой перекатывались мускулы. Рако поморщился от боли, попытавшись встать на ноги — они слегка подкашивались, но держали его. Поднимаясь, он толкнулся медвежьей лапой, проверяя ее силу.
— Придется мне привыкать.
Фереби тихонько рассмеялась.
— Придется.
— Итак, что теперь? — спросил Рако.
— Я не могу вернуться. — Фереби пожала плечами. — Они же думают, что я с тобой в сговоре, и...
— ... что феин нарочно проник в Дурганти, чтобы убить императора. Вот дерьмо! — вздохнул Рако.
— Да. Перво-наперво мы должны предупредить Руаннох Вер.
— Предупредить?
— Ты же не считаешь, что они спустят с рук убийство императора, не правда ли? Кому-то придется за это ответить. И я полагаю, что это будет Руаннох Вер.
Йиска и Родни обсуждали состояние Эффи. Талискер мало что мог понять из их разговора, происходившего на наречии навахо. До него доносились лишь отдельные слова вроде «больница» и «Чинли».
Эффи лежала на земле, закутанная в теплое одеяло, будто гигантский младенец. Талискер присел рядом, вглядываясь в лицо девушки. Он вспомнил, как принял Эффи за Шулу, впервые увидев ее в больнице. Она была поразительно похожа на свою мать, хотя только внешне. Эмоциональный мир Эффи оставался загадкой, которую Талискер до сих пор не сумел разгадать. Ясно было одно: Эффи чувствовала себя одинокой и всеми покинутой и потому злоупотребляла наркотиками, едва не доведя себя до смерти. И то еще неизвестно, выживет ли она...
Талискер вынужден был признать, что нынешнее состояние Эффи во многом — его вина. За прошедшие годы он ни разу не потрудился выяснить, как она живет и чем занимается. При помощи Сандро Талискер нашел для нее квартиру — и только. Он не считал себя обязанным принимать участие в ее судьбе.
Талискер наклонился к девушке. Ее ресницы чуть вздрагивали. Грудь почти незаметно вздымалась. Дыхание было слабым и прерывистым.
— Она спит, Йиска. Это хорошо или плохо? — Талискер не поднял глаз и не стал дожидаться ответа. — Эффи... я знаю, где ты сейчас находишься. Я был там. Это темное и страшное место...
Талискер не договорил. Слова не имели смысла. Он поднялся и посмотрел на Йиску и Родни.
— Послушайте, мы можем разбить здесь лагерь?
— Конечно. Хотя лучше отвезти ее обратно в Чинли, в больницу. По-моему, у них есть вертолет. Мы, наверное...
Родни перебил его:
— Ты же знаешь, Майкл: у нас мало времени.
— И точно так же мы не успеем послать за ндилниихи, — фыркнул Йиска.
— За чем?
— Сичей хочет вызвать сюда целителя, чтобы поставить Эффи точный диагноз. Не вижу смысла. Мы и так знаем, что с ней происходит. Тем более что в этом районе нет настоящего целителя. Поэтому по времени мы ничего не выгадаем, и я не понимаю, почему бы не воспользоваться услугами обычных врачей. — Йиска извлек рацию и потыкал кнопки. — Может быть, удастся позвать на помощь. Рация не работала. Здесь, под стенами каньона, связь была отвратительной. Из микрофона донеслись лишь тихое шипение и какие-то обрывки голосов — скалы мешали движению радиоволн.
Йиска вздохнул и отложил аппарат.
— Кажется, ничего не выйдет...
Талискер растерянно слушал спор Йиски и Родни, завороженный этим сплавом технологии и мистики. На миг он позабыл, что собирался предложить.
— И все же надо разбить лагерь и устроить ее поудобнее, — сказал он. — У меня есть одна идея.
Йиска кивнул.
— Подозреваю, что Эффи приняла какую-то гадость, окончательно расстроившую ее печень и почки. Следовало бы заставить ее выпить побольше воды, и тогда, возможно...
— Для этого нужно привести ее чувство, если, конечно, у тебя в аптечке нет солевого раствора.
— Нет... И все же — что у тебя за идея?
Талискер указал на маленькую коробку из кедра, которая вывалилась из сумки Эффи.
— Отправим к ней кое-кого.
Эффи плывет. Музыка стихла; вокруг царит странное безмолвие. Высоко над головой — невидимое небо, а где-то глубоко внутри тела по-прежнему обитает желтая боль.
Эффи страшно, и она напевает себе под нос тихую-тихую мелодию. Ее мысли — скорее разрозненные фрагменты эмоций, чем четко сформулированные идеи. В одном Эффи уверена: тот далекий свет, который она видела, был ее матерью. Свет быстро померк, когда Эффи отказалась последовать за ним. Мать не хотела уводить ее в забвение. Спасибо тебе за это, ма...