Певец тропических островов
Шрифт:
Гражданам Речи Посполитой стало не по себе; с каким-то странным, неведомым прежде чувством они поеживались, словно от холода или от того, что надели костюмы, сшитые не по мерке, а то и вовсе с чужого плеча. В атмосфере этого всеобщего недоумения на второй план отступил тот факт, что вокруг полковника тотчас образовывалась пустота: стоило только воеводе полесскому появиться, допустим, в чьей-то усадьбе, хозяйка дома сказывалась больной, и принимал гостя хозяин, причем держался так, будто прибыл царский пристав. Родители забирали детей из школы, в которую ходили отпрыски Костека-Бернацкого; с ними перестали играть И общаться их ровесники и друзья. Дошло до того, что, когда Костек-Бернацкий собирался провести вечер в дансинге — как, например, случилось однажды в Кринице в пансионате Кепуры "Патриа", — полицейские агенты тихонько предупреждали присутствующих
Но все это было несколько позже. Теперь же, беседуя с пани Ягусей, адвокат и вправду мог мало что припомнить о полковнике Костеке-Бернацком — пока тот был полковник, каких много.
— И что же произошло дальше с пани Вахицкой? — спросил Гроссенберг.
— Ах дальше… все были просто шокированы, господин адвокат!..
Майорша продолжала стоять за кулисами и в щелочку видела все как на ладони. Пани Вахицкая, эта бедная помешанная, выглядела ужасно. Прическа у нее растрепалась, прядь волос упала на лицо и болталась перед страшными, безумными глазами! Она тяжело дышала и теперь уже обеими руками отталкивала невидимый призрак. От резких движений у нее расстегнулась молния на платье, и — ах, стыдно сказать, господин адвокат! — из прорехи на боку вылезла розовая комбинация. Сидящий рядом воевода был так изумлен и потрясен, что казалось, вот-вот начнет звать на помощь. Он ерзал на стуле, точно его кусали комары или блохи, и растерянно озирался по сторонам, высматривая, нет ли где поблизости пожарных. И все это под аккомпанемент верноподданнических речей оратора, который, стоя возле суфлерской будки и старательно подражая какому-то трибуну, барабанил свое: превозносил достоинства ББВР — беспартийного блока сотрудничества с правительством! Столь непонятная ситуация стала просто невыносимой, странная сцена затянулась сверх всякой меры, и тут воевода вспомнил, что он мужчина, и, коль скоро никто не изъявлял желания помочь его соседке, решил это сделать сам. Шепнув что-то пани Вахицкой на ухо, он подхватил ее под локти и помог встать. Пробраться к выходу в переполненном зале было почти невозможно, но воевода не растерялся и потащил Вахицкую к маленькой дверце, ведущей за кулисы. Ягуся услыхала их шаги на ступеньках и увидела, как они вошли и остановились возле свисающей с потолка декорации, изображавшей осеннее дерево и уголок пруда.
— Будьте добры, прошу вас!.. — приглушенным голосом позвал воевода, заметив на Ягусиной груди бантик. — Раздобудьте где-нибудь рюмку коньяку или… э-э… э-э… черт его знает, чего-нибудь покрепче, только побыстрее!..
Воевода почему-то считал крепкие напитки панацеей от всех бед. Но где могла раздобыть спиртное Ягуся Ласиборская? — разве что в какой-нибудь из актерских уборных. О, когда речь идет о делах государственной важности — а присутствие воеводы придавало происходящему именно такую окраску, — на нее можно было положиться. Вместе с помощником режиссера она проникла в уборную ченстоховского героя-любовника, где среди коробочек с гримом и париков отыскала за зеркалом две пол-литровые бутылки. Торопливо схватив одну из них и какую-то чашку, она бросилась обратно за кулисы, где увидела, что под желтеющим деревом на фоне голубого пруда положение коренным образом изменилось: молния на платье пани Вахицкой была застегнута, волосы уже не развевались и выражение страха в зеленых глазах сменилось… холодным отвращением!
— Да, да, господин адвокат, отвращением! — воскликнула Ягуся и позволила официанту унести свою тарелку с почти не тронутой заливной рыбой.
— Отвращением? К кому же? — удивился Гроссенберг.
— К вое-воде!.. — понизила голос майорша. — К этому поистине милейшему старику, который от души хотел ей помочь. Конечно, все можно объяснить болезнью, приступом безумия, mais quand m'eme [26] это было так неожиданно… C’'etait choquant! [27]
26
Но тем не менее (франц.).
27
Это было шокирующе! (франц.)
— А как, по-вашему, она действительно выглядела безумной?
— Ах, господин
Нет, по мнению Ягуси, пани Вахицкая в ту минуту выглядела как самый нормальный человек. Пожилая горбоносая дама в старомодном платье, чуть не волочащемся по земле. Вот и все! Только почему глаза ее смотрели с отвращением и почему она не сводила их с лица воеводы, который, почувствовав, что отвращение вызывает он сам, буквально съежился? Поднял на Вахицкую взгляд, не выдержал и опустил. Поднял и опустил, и так несколько раз. Что-то между ними, должно быть, произошло, какая-то перепалка, оборвавшаяся с приходом Ягуси.
— Вот все, что я смогла найти, пан воевода, — тяжело дыша, выпалила Ягуся и наполнила чашку.
— И тебе не стыдно? — услышала она голос Вахицкой.
Слова эти были произнесены тихо, но ужасно неприятным тоном, можно сказать, с оскорбительным презрением. C’'etait choquant, c’'etait choquant! — повторила Ягуся.
Воевода, видимо спохватившись, что за ним наблюдают помощник режиссера и электрик, вдруг сделался необычайно, ну просто невероятно галантен. Шаркнул ножкой, отвесил направо и налево поклоны, заулыбался. Совсем как учитель бальных танцев Собишевский…
— С кем имею честь? Позвольте представиться, вы ведь член организационного комитета? — поклонился он Ягусе.
— Я жена майора Ласиборского…
— А-ах, какая удача. Вы бы не могли?..
И, не переставая расшаркиваться — что было вовсе не по чину такой высокой особе, — воевода попросил Ягусю взять под свое крылышко его старого друга, пани Вахицкую, которой в зале стало дурно.
— Умоляю, отвезите ее домой целой и невредимой. Прямо домой! Мой автомобиль в вашем распоряжении, он стоит перед театром. Вы не знакомы? Познакомьтесь, пожалуйста. Ну а я возвращаюсь обратно в зал!.. — И действительно, даже не попрощавшись с Вахицкой — своим старым другом, — юркнул в дверцу.
— Прошу вас, пойдемте, — как нельзя более деликатно сказала майорша, — я выведу вас через задний вход.
Стремительным шагом, путаясь в длинной юбке, Вахицкая последовала за ней. Миновав актерские уборные, они вышли на задворки театра, отыскали лимузин воеводы и уселись в него. Шофер в синем парадном мундире и фуражке захлопнул за ними дверцу. На тротуаре возле машины стоял какой-то прохожий — "обыкновенный зевака, господин адвокат, из тех, что не пропускают ни одного заграничного автомобиля. А тут не что-нибудь, а "паккард"! Безобидный тип, господин адвокат, с виду даже вполне симпатичный. Похожий на пана Вонтробку нашего Веха [28] !". Зевака с улыбкой зависти и восхищения разглядывал лакированный, синий, как вечернее небо, кузов автомобиля. Однако пани Вахицкая уловила в нем что-то такое, что ей не понравилось. Она странно усмехнулась, хотя внешне была совершенно спокойна и сдержанна. Когда же машина тронулась, спросила:
28
Вех (Стефан Вехецкий, 1979) — писатель, автор книг, запечатлевших на своих страницах язык и нравы жителей окраин довоенной Варшавы.
— Вы видели эту рожу? Он подслушивал!
Ягуся удивилась:
— Подслушивал? Мы ведь не разговаривали.
— Но я сказала шоферу адрес. Вы заметили, как он ухмыльнулся? Все время ухмылялся!
— Да это самый обыкновенный прохожий. Увидел роскошную машину — и вытаращил глаза. И разулыбался, наверное, от удовольствия.
— Вот-вот, такие, с наивной улыбочкой, — самые опасные, — заметила Вахицкая.
Майорша ничего не поняла. И немудрено: это было еще до того, как по городу расползлись слухи о помешательстве Вахицкой.
А вот продолжение Ягусиного рассказа… Прошел месяц, а может, и два. В один прекрасный день раздается телефонный звонок. Ягуся подымает трубку и слышит:
— Пани Ласиборская?
— Да, это я, а кто говорит?
— Вы одна в квартире?
— Нет, у меня гости. А в чем дело?
— Гости? Значит, вы не можете разговаривать свободно?
Ягуся почувствовала, как у нее холодеют ноги. Ей вдруг показалось, что не назвавшая себя женщина собирается сообщить о неверности ее Кубуся. Когда живешь среди гарнизонных выдр и с виду вялых, однако хищно поглядывающих на каждого военного местных жительниц, приходится постоянно быть начеку.