Певерил Пик
Шрифт:
— Вам следовало действовать соответственно этому письму, — сказал Кристиан. — Дурак проболтайся и просит вас не допустить, чтобы посланный лордом Сэвилом нарочный доставил герцогине письмо, которое тот отправил ей из Дербишира; оно раскрывает нашу тайну.
Герцог встревожился и торопливо позвонил. Появился Джернингем.
— Где письмо от Чиффинча, полученное несколько часов назад?
— Если его нет среди писем, лежащих перед вашей светлостью, то я не знаю, где оно, — ответил Джернингем. — Других я не видел.
— Лжешь, негодяй! — вскричал Бакингем. — Как ты смеешь иметь память лучше моей?
— Позвольте напомнить вашей светлости, что за всю эту неделю вы не изволили распечатать ни одного письма, — заметил Джернингем.
— Видели ли вы когда-нибудь такого негодяя? — воскликнул герцог. — Он был бы отличным свидетелем по делу о заговоре. Совершенно подкосил мою славу точного человека своим проклятым лжесвидетельством.
— Но, уж во всяком случае, в талантах вашей светлости никто не может усомниться, — сказал Кристиан. — Надобно только употребить их на пользу вашу и преданных вам друзей. А сейчас осмелюсь посоветовать вам немедля отправиться во дворец и заранее расположить короля так, чтобы его первое впечатление было благоприятным для нас. Если ваша светлость успеет каким-нибудь намеком, брошенным как бы мимоходом, опередить Сэвила, все пойдет хорошо. Главное завладеть вниманием короля, — а ведь кто в этом искуснее вас? Чиффинчу же предоставим заняться его сердцем. Теперь еще одно обстоятельство: есть один дурак, старый кавалер, который готов все перевернуть вверх дном в защиту графини Дерби. С него не спускают глаз, и по пятам за ним ходит целая толпа доносчиков и свидетелей.
— Тогда пусть Топэм его задержит.
— Топэм уже задержал его, милорд, — ответил Кристиан. — Но у этого рыцаря есть сын, молодой человек, воспитанный в доме графини Дерби; недавно она послала его в Лондон с письмами к главе иезуитов и другим лицам.
— Как зовут этих людей? — сухо спросил герцог.
— Сэр Джефри Певерил из замка Мартиндейл в Дербишире и его сын Джулиан.
— Что? — вскричал герцог. — Певерил Пик? Старый, доблестный кавалер, не в пример многим другим верный своей присяге, один из героев Вустера, поспевавший везде, где шел жаркий бой? Я никогда не соглашусь погубить его, Кристиан. Твои мошенники напали на фальшивый след; гони их с этого следа палками — им все равно не избежать палок, когда страна очнется.
— Но пока для успеха нашего плана необходимо, — сказал Кристиан, — чтобы ваша светлость хоть на время преградили им дорогу к королю. Джулиан Певерил имеет влияние на эту девушку, и влияние это отнюдь не в нашу пользу; кроме того, ее отец о нем самого высокого мнения, на какое может рассчитывать у него человек, не являющийся таким же тупоголовым пуританином, как он сам.
— Ну, христианнейший Кристиан note 61 , — ответил герцог, — я выслушал твои наставления. Постараюсь заткнуть все лазейки вокруг трона так, чтобы ни лорд, ни рыцарь, ни известный тебе сквайр проползти не смогли. Что же касается красавицы, то предоставляю вам с Чиффинчем, коли вы мне не доверяете, самим заняться возведением ее в тот высокий сан, который ей предутотован. Прощай, христианнейший Кристиан.
Note61
Игра слов: имя Кристиан означает также «христианин».
Герцог не спускал с него глаз, пока тот не затворил за собой дверь, а потом воскликнул:
— Гнусный, растленный негодяй! Ничто меня так не бесит, как хладнокровие этого бесстыдного злодея. Ваша светлость поступит так-то; ваша светлость удостоит сделать то-то!.. Хорош я буду, если стану играть вторую или даже третью роль в этой драме! Ну уж нет! Все они будут плясать по моей указке, или я им помешаю. Назло всем отыщу эту девчонку, и, если сам уверюсь, что их намерение может удаться, она будет принадлежать мне — только мне, а уж потом королю. И я стану повелевать той, которой станет повиноваться Карл. Джернингем! — Джернингем явился. — Распорядись, чтобы до завтрашнего дня следили за каждым шагом Кристиана и узнали, где он увидится с молодой девушкой, недавно приехавшей в Лондон. Ты смеешься, мошенник?
— Предвижу, милорд, новую соперницу Араминте и маленькой графине, — ответил Джернингем.
— Займись своими делами, мошенник, — сказал герцог, — а мне предоставь мои. Покорить ту, что сегодня пуританка, а завтра, возможно, будет очередной фавориткой короля, настоящую красавицу запада, — это во-первых; во-вторых, наказать дерзость этого мэнского ублюдка, унизить гордость герцогини и поддержать или разоблачить — смотря по тому, что окажется выгодней для моей чести и славы, — важный политический замысел. Совсем недавно я жаждал деятельности, и вот теперь ее более чем достаточно. Но Бакингем сумеет провести свой корабль сквозь любой шторм и шквал!
Глава XXIX
Покинув пышный дворец герцога Бакингема, Кристиан, исполненный тайных и вероломных замыслов, поспешил в город, где направился в небольшую гостиницу, которую содержал один из его единомышленников и куда его неожиданно позвали для свидания с Ралфом Бриджнортом из Моултрэсси-Холла. Он пошел не зря: майор действительно приехал этим утром и с нетерпением ожидал ого. Беспокойство придало еще больше мрачности и без того угрюмому лицу Бриджнорта, и даже когда Кристиан уверил его, что Алиса здорова и весела, искусно вставив похвалы ее уму и красоте, всегда приятные слуху отца, лицо майора ничуть не оживилось.
Note62
Перевод Т. Щепкиной-Купорник.
Но Кристиан был слишком хитер, чтобы рассыпаться в похвалах девушке, какое бы благоприятное действие это ни оказывало на ее отца. Он сказал ровно столько, сколько должен был сказать любящий родственник.
— Почтенная женщина, которой я вверил Алису, — добавил он, — в восторге от наружности и обхождения моей племянницы; она ручается за ее здоровье и благополучие. И, мне кажется, я ничем не заслужил твоего недоверия, — ибо что другое могло заставить тебя примчаться сюда сломя голову, вопреки нашему решению? Надеюсь, ты не считаешь свое присутствие здесь необходимым для ее безопасности?
— Брат мой Кристиан, — ответил Бриджнорт, — мне нужно видеть мою дочь и ту женщину, которой она вверена.
— Зачем? — спросил Кристиан. — Не сказано ли было тобою, и не раз, что излишнюю привязанность, которую ты испытываешь к дочери, ты считаешь камнем для души своей? Разве не был ты готов, и не раз, отказаться от великих замыслов, цель которых — заставить короля прислушаться к голосу справедливости, ради того только, чтобы удовлетворить ребяческую склонность твоей дочери к сыну старинного твоего гонителя, Джулиану Певерилу?
— Признаюсь, — ответил Бриджнорт, — я давно уж отдал бы все на свете, чтобы назвать сыном и прижать к своей груди этого молодого человека. Ум его матери блестит в глазах его, а горделивая поступь напоминает мне его отца, когда он ежедневно утешал меня в моих горестях словами: «Дочь твоя жива».
— Но в каком направлении двигаться, этот молодой человек решает для себя сам, — заметил Кристиан, — и по ошибке принимает блуждающий болотный огонек за Полярную звезду. Ралф Бриджнорт, я буду говорить с тобой откровенно, как друг. Нельзя в одно и то же время служить добру и Ваалу. Повинуйся, если хочешь, своему родительскому чувству: призови Джулиана Певерила и выдай за него свою дочь. Но подумай, как примет ее гордый старый рыцарь, столь же надменный, столь же неукротимый в цепях, как и в те дни, когда святой меч торжествовал при Вустере. Он с презрением оттолкнет распростертую у ног его твою дочь.