Пейтон-Плейс
Шрифт:
— Да, она ничего.
— Значит, она действительно тебе нравится!
— Я этого не говорил.
— Нет, говорил.
— Не, не говорил. Я просто сказал, что думаю, что она ничего.
— Это то же самое. Она тебе нравится так же, как мисс Тронтон?
— Я никогда не говорил, что мне нравится мисс Тронтон!
— О, Норман! Твой голос!
Мисс Пейдж опустилась в кресло-качалку. Норману стало стыдно, он почувствовал себя виноватым и подбежал к ней.
— О, мама. Я не хотел. Правда, я не хотел.
— Все хорошо, дорогой. Тут уж ничего не поделаешь. В твоих жилах течет кровь твоего отца.
— Нет! Нет, это не так!
— Да, дорогой, это так. Ты точно такой же, как твой отец, как Каролина и Шарлотта.
— Нет, я не такой.
Слезы заполнили глаза Нормана, у него сжало горло, и он зарыдал.
— Я не такой, как они, — кричал он.
— Такой, дорогой. Да, такой. Ах, может быть, ты будешь гораздо счастливее, если я умру и ты станешь жить со своими сестрами.
— Не говори так, мама. Ты не умрешь!
— Да, Норман, умру. Наступит день, я умру, и ты должен будешь жить с Каролиной и Шарлоттой. О, мой дорогой сын, даже на небесах я буду плакать, видя, что ты остался в руках этих ужасных, злых женщин.
— О нет! Нет, нет, нет!
— Да, дорогой. Скоро я умру, может, для тебя это будет лучше.
— Ты не умрешь. Нет. Что я буду без тебя делать?
— О, у тебя есть Каролина и Шарлотта, мисс Тронтон и Эллисон. Ты прекрасно проживешь без своей мамы.
Норман опустился на пол у ног Эвелин. Он истерически рыдал, вцепившись в ее юбку обеими руками, но она не смотрела на него.
— Нет, не проживу. Я сам умру. Я люблю только тебя, мама. Я больше никого не люблю.
— Ты уверен, Норман? Больше ты никого не любишь?
— Нет, нет, нет. Больше никого. Только тебя.
— А разве тебе не нравятся мисс Тронтон и маленькая Эллисон, дорогой?
— Нет. Нет. Я ненавижу их! Я ненавижу всех, кроме тебя!
— Ты любишь маму, Норман?
Рыдания Нормана стали сухими и болезненными, он без конца икал.
— О да, мама. Я люблю только тебя. Я люблю тебя даже больше Бога. Скажи, что ты не оставишь меня.
Норман склонил голову ей на колени, и миссис Пейдж долго и молча гладила его по волосам.
— Я никогда не оставлю тебя, Норман, — наконец сказала она. — Никогда. И, конечно, я не собираюсь умирать.
ГЛАВА XVIII
Кенни Стернс поднял голову и огляделся вокруг. С того места, где он лежал, Кенни с трудом мог разглядеть смутные очертания других людей, лежащих на полу в его подвале. Он удивился, кто бы это мог быть.
— Кажется, ими завален весь подвал, — вслух сказал Кенни.
— Ты кто? — спросил он, прицельно пнув ногой одного из спящих. — Кто ты?
Лукас Кросс что-то пробормотан и повернулся на другой
— Иди к черту, — сказал он.
Кенни Стернс прислонился спиной к цементной стене и, не отрываясь от нее, начал медленно подниматься на ноги. Наконец он встал в полный рост.
— Нет такого человека, который послал бы Кенни Стернса к черту в его собственном подвале, — свирепо сказал он.
Тела на полу зашевелились, и Кенни спокойно обратился к ним.
— Есть еще сукин сын, который хочет послать человека к черту в его собственном подвале?
Он придвинулся к одному из тел, которое шевелилось секунду назад.
— Эй, ты! — заорал Кенни. — Что ты делаешь в моем подвале?
Голос Стернса прозвучал так официально, что Генри Маккракен от страха чуть не вскочил на ноги. Он спал и во сне слышал голос своего брата, шерифа Бака, который стоял над ним и как всегда что-то кричал. Генри сфокусировал зрение на Кенни.
— Господи, Кенни, меня из-за тебя чуть удар не хватил, — с упреком сказал он, — Показалось, будто это старина Бак.
Кенни усмехнулся.
— Ну, вот уж нет! — негодуя, сказал он. — Нет такого шерифа, который бы указывал моим приятелям, что им делать в моем подвале.
— Ты — свой парень, Кенни, — зевнул Генри. — Давай найдем что-нибудь выпить, а потом еще поспим.
— Ты мой друг, Генри Маккракен, — сказал Кенни. — Ты — единственный настоящий друг, — он с грустью огляделся вокруг. — Ты знаешь, Генри, больше в этом подвале кет другого такого друга. Ни одного.
Кенни ткнул пальцем в сторону спящего Лукаса.
— Видишь его? — спросил он. — Видишь этого ханыгу? Две минуты назад послал меня к черту в моем собственном подвале. Как тебе это нравится?
— Ужасно, — кивнул головой Генри. — Ну, так уж получается в этой жизни. Ты думаешь, у тебя есть друг, а он посылает тебя к черту. Ужасно. Интересно, Лукас отделался от тех жуков, что не давали ему покоя?
— Не знаю, — сказал Кенни. — Мы бы увидели, если бы они еще были здесь. Они были серые и зеленые, как говорил Лукас, и ползали по всем стенам.
— Наверное, он от них избавился, — сказал Генри, испуганно оглядывая стены. — Не вижу ни одного жука.
— Это нормально, — ханжески заявил Кенни. — У меня никогда не было насекомых. Никогда. Я не потерплю, чтобы эти чертовы насекомые ползали по моему подвалу.
— Я думал, ты хочешь достать бутылку, — сказал Генри.
— Да. Сейчас найду. Где-то здесь должна быть одна.
Кенни начал обшаривать глазами весь пол, но не увидел ни одного предмета, который можно было бы принять за бутылку виски. Тогда он, приложив нечеловеческие усилия, оторвался от стены, которая до этого его подпирала, и, шатаясь и волоча ноги, начал обходить свои владения. Он поднимал одну пустую бутылку за другой и горестно заглядывал внутрь.