Пейтон-Плейс
Шрифт:
Чайник пролетел мимо головы Лукаса и ударился о стену.
— Ах ты, маленькая тварь! — заорал Лукас. — Я проучу тебя, чертова сука!
Одной рукой он схватил Селену, а другой стал бить по лицу. Его огромная рука методично двигалась справа налево, слева направо. Селена сопротивлялась, как могла. Она брыкалась и пыталась подобраться поближе к Лукасу и вцепиться в него зубами.
— Ты, ублюдок! — кричала она.
— Маленькая сквернословящая сучка, — сказал Лукас. — Такая же, как твоя старуха. Я буду учить тебя так же, как учу ее! С тобой нельзя по-хорошему.
Справа налево, слева направо двигалась рука Лукаса. Слово — удар, слово — удар.
Наконец Селена сумела вырваться. Она высвободила руку и со всей силы ударила его по губам. Лукас взревел от бешенства. Он вытер рукой струйку крови на подбородке и, невнятно ругаясь, тупо уставился на свою ладонь.
— Ах ты, тварь! — ревел он. — Ты, чертов шлюхин выкормыш!
Лукас опять схватил Селену, но она вырвалась, и в руках у него осталась почти вся передняя часть ее блузки. Селена попятилась от Лукаса, ее обнаженная грудь тяжело вздымалась, а плечи были смешно прикрыты рукавами вылинявшей хлопчатобумажной блузки.
У нее коричневые соски, тупо подумала Эллисон, и она не всегда, как говорит, носит лифчик!
Лукас опустил руки и уставился на Селену. Очень медленно он пошел на нее, Селена так же медленно отходила назад. Она пятилась так, не сводя глаз с Лукаса, пока не уперлась в черную раковину.
— Да, — сказал Лукас. — Ты стала настоящей красоткой, сладкая.
Он поднял руки, улыбнулся, и лоб у него снова задвигался, странно и гротесково. В комнату с криком ворвался Джо, он чуть не упал в дверях, но продолжал кричать:
— Не вздумай трогать Селену! Я убью тебя, если ты к ней прикоснешься!
Мальчишка загородил сестру, Лукас одним взмахом руки убрал его со своего пути. Джо без движения лежал на полу.
— Да, ты становишься просто конфеткой, милая, — сказал Лукас.
Эллисон упала с деревянного ящика и лежала на холодной земле. Все поплыло у нее перед глазами, тело покрылось испариной. Эллисон старалась поглубже набрать воздух, пытаясь разогнать обступающую ее со всех сторон темноту, но тошнота подступала к горлу. Ее вырвало.
ГЛАВА XIV
Наступила зима, замерзший город лежал под низким серым небом без солнца. Хотя снег еще не выпал, дети уже надели яркие зимние курточки и пальто, они торопились скорее попасть в уютную, теплую школу, которая ждала их в конце Кленовой улицы. Деревянные скамейки напротив здания суда опустели, старики, не дававшие им пустовать все лето, переместились к печке в бакалейном магазине Татла. Все ждали снега, который грозился выпасть еще перед Днем Благодарения, но несмотря на то, что уже шла первая неделя января, земля все еще была совершенно голая.
— Если выпадет снег, ударит настоящий мороз, — сказал один из стариков у Татла.
— Да, кажется, сегодня точно выпадет снег.
— Нет. Для снега слишком холодно.
— Глупость, — сказал Клейтон Фрейзер. Он прикурил трубку и смотрел на нее, пока не удовлетворился тем, как она горит. — В Сибири всегда лежит снег, а температура там падает до минус шестидесяти. Никогда не бывает слишком холодно для снега.
— Это ничего не меняет. Здесь не Сибирь. В Пейтон-Плейс слишком холодно для снега.
— Ничего подобного, — сказал Клейтон Фрейзер.
— Эти ребята все еще в подвале? — спросил старик, который был так уверен, что снега не будет, что решил не продолжать спор с Фрейзером.
Еще до Рождества это стало основной темой разговоров в Пейтон-Плейс. Об этом уже знали все, и никому бы в голову не пришло спросить: «Какие ребята?» или «В каком подвале?»
Первого декабря Кенни Стернс, Лукас Кросс и еще пятеро мужчин исчезли в подвале Кенни, где он держал двенадцать бочонков сидра, сделанного им еще ранней осенью. С собой они прихватили несколько ящиков с пивом и столько бутылок виски, сколько могли унести. С тех пор они не выходили из подвала. Они закрылись на двойной засов, так что, если бы кто-нибудь посторонний попытался проникнуть внутрь, его старания не увенчались бы успехом.
— Вчера я видел малыша из школы, он шел туда с полными сумками продуктов, — сказал один из стариков и положил ноги на теплую печку Татла. — Я спросил его, чем это он занимается, и он сказал, что Кенни послал его за едой.
— А как он попал в подвал?
— Он и не попадал, Кенни дал ему деньги через окно и так же забрал продукты.
— Малыш видел что-нибудь?
— Ничего. Он сказал, там висят темные занавески и Кенни только чуть-чуть приоткрыл их, чтобы передать деньги и взять продукты. Так что никто не может заглянуть внутрь.
— Как ты думаешь, что их заставило забраться в подвал и торчать там так долго?
— Не знаю. Говорят, Кенни как-то пообещал, что в следующий раз, когда он узнает, что Джинни опять вертится по пивным, он будет пить так, как никто до него не пил. Думаю, в этом все дело.
— Наверное, так. Эти ребята сидят в подвале уже шестую неделю.
— Интересно, когда у них кончится выпивка? Двенадцать бочонков сидра нельзя пить вечно, тем более всемером.
— Не знаю. Говорят, как-то поздно вечером в Уайт-Ривер видели Лукаса. У него уже длинная борода. Был пьян, как свинья. Так что, может, он выскользнул ночью из подвала и отправился за выпивкой.
— Шесть недель. Бог ты мой! Готов поспорить, у них и пива-то не осталось, я уж не говорю о том, что покрепче.
— Не могу понять, почему Бак Маккракен еще не прекратил это.
— Думаю, шерифу просто стыдно. Ведь в подвале Кенни вместе с другими его собственный брат.
— Хотел бы я побыть мухой, которая сидит там на стене. Наверное, от того, что там происходит, кровь стынет в жилах.
— Может, холод выгонит их оттуда.
— Не, Джинни сказала мне, что у Кенни там есть печка, а дрова он туда давно натаскал. Она говорит, что ей придется переехать, потому что она не может спуститься вниз за дровами и в доме теперь страшный холод.