Пейтон-Плейс

Металиус Грейс

— Это еще одна вещь, которой вы должны научиться, живя в маленьком городке, — сказала Констанс. — Если вы будете закрывать дверь, люди начнут думать, что вам есть что скрывать.

— Ясно, — сказал он. — Я должен был догадаться. Наверное, по этой же причине местные жители не задергивают шторы, когда в доме включают свет. Как вам машина?

— Неплохо. Она, конечно, не новая, не так ли?

— Хорошая машина, как хорошее вино, с годами становится лучше. Честно. Так мне сказал торговец подержанными машинами.

Они подъехали к озеру, о котором

он говорил. Констанс не знала, то ли из-за позднего времени, то ли, как сказал потом Майкл, благодаря чудесному везению, это место было совершенно пустынным. Она знала только, что, когда он выключил фары и отключил двигатель, стало абсолютно темно и воцарилась неземная тишина.

— Как же мы увидим дорогу к пляжу? — прошептала она.

— О чем это вы шепчете? — спросил он нормальным голосом, чем испугал Констанс. — У меня есть фонарик.

— О, — Констанс откашлялась и подумала, все ли чувствуют себя в темной, припаркованной машине так же неловко, как она.

— Пошли, — сказал он и взял ее за руку.

Когда он впервые дотронулся до нее, Констанс почувствовала всей рукой его ладонь у себя на запястье. Они бросили одежду на берегу и вошли в воду. Теперь, когда глаза Констанс привыкли к темноте, она хорошо видела полуобнаженного массивного Майкла Росси, стоящего рядом с ней, — выглядел он зловеще. Тихонько вскрикнув от испуга, она нырнула в воду и поплыла от него.

«О, Господи, — думала Констанс, — и зачем я только сюда поехала? Как я вернусь домой? Для начала, почему я вообще не осталась дома?»

Она плыла, пока не выбилась из сил. Констанс содрогалась от холода и страха, а когда она подплыла обратно к берегу достаточно близко, чтобы встать на дно, то увидела, что Майкл уже ждет ее на берегу. Он не подошел к ней, когда она вышла из воды и не предложил полотенце, которое висело у него через плечо. Констанс нервно сдернула с себя резиновую шапочку и тряхнула головой.

— О, боги, — сказала она напряженно смеясь, — было холодно, да?

— Развяжи верх купальника, — хрипло сказал он, — я хочу чувствовать твою грудь, когда буду целовать тебя.

Два года спустя, сидя с Майклом Росси в машине, Констанс непроизвольно вздрогнула, как вздрогнула тогда.

— Не думай об этом, — нежно сказал Майкл. — Эта часть уже пройдена. Теперь ты и я — это мы, и мы понимаем друг друга. Не надо, малышка, — повторил он, когда она снова вздрогнула, — не думай об этом.

Констанс тряхнула головой, сжала его за локоть, но не смогла не думать об этом. Не прошло и пяти минут, как они проехали это место, и Констанс могла восстановить всю картину до мелочей.

Когда он это сказал, она, как статуя, замерла на месте, подняв одну руку к затылку, чтобы встряхнуть волосы. Больше Майкл не произнес ни слова, он шагнул к ней и развязал лямки от верха купальника. Одним движением руки он раздел ее до пояса и, даже не взглянув на нее, притянул к себе. Майкл целовал ее больно и жестко, будто надеялся таким образом добиться ответной реакции, которой нежностью было не добиться. Его руки были

у нее в волосах, а большие пальцы под подбородком. Он держал ее голову с двух сторон, так что она не могла увернуться от него. Констанс чувствовала, как его колени заходят под ее, но он продолжал целовать, крепко держа обеими руками. Наконец он оторвал от нее свои жестокие губы, поднял руки, отнес в машину и хлопнул дверцей. Когда он подрулил к парадному крыльцу ее дома, Констанс, все еще полуобнаженная, сидела не переднем сиденье. Не сказав ни слова, Майкл вынес ее из машины, Констанс не могла издать ни звука. Он на руках внес ее в гостиную, где все еще горел свет, и бросил на обшитый ситцем диван.

— Свет, — задыхаясь, наконец сказала она. — Выключи свет.

Комната погрузилась в темноту, он подошел к ней и холодно спросил:

— Какая комната твоя?

— Та, что в конце холла, — ответила Констанс, стуча зубами. — Но это не имеет значения, потому что ты никогда не войдешь в нее. Убирайся из моего дома. Отойди от меня.

Констанс пыталась сопротивляться. Он отнес ее по темной лестнице наверх и ногой распахнул дверь в ее комнату.

— Я заявлю на тебя в полицию, — заикаясь, говорила она. — Тебя арестуют и посадят в тюрьму, тебя посадят за то, что ты ворвался в чужой дом, за изнасилование.

Майкл поставил Констанс напротив кровати и сильно ударил ее ладонью по губам.

— Больше рот не открывай, — спокойно сказал он. — Просто держи его закрытым.

Он наклонился и снял с нее все еще сырые плавки купальника. В темноте она услышала, как он расстегнул зиппер на брюках.

— Итак, — сказал он.

Это было как в ночном кошмаре, она никак не могла очнуться от него, пока окна в ее комнате не посветлели и она наконец не почувствовала первый поток желания и удовольствия — он поднимал ее, поднимал, поднимал, а потом бросил в бессознательное состояние.

Эти воспоминания подавляли Констанс Маккензи, и ей было стыдно вспомнить, что всю ту ночь она смогла выдавить из себя только один отчаянный вопрос.

— Ты закрыл дверь? — кричала она.

Майкл рассмеялся глубоким смехом у ее груди.

— Да, не волнуйся. Я закрыл.

Теперь, глядя, как он быстро ведет машину, Констанс снова удивлялась этому мужчине, которого она еще не начинала узнавать.

— Что? — спросил он, опять угадывая ее мысли.

— Я подумала, — сказала Констанс, — что после двух лет, я все еще тебя не знаю.

Майкл рассмеялся и вырулил на усыпанную гравием площадку перед рестораном. Он помог Констанс выйти из машины, взял ее за подбородок и нежно поцеловал.

— Я люблю тебя, — сказал он, — что еще нужно знать?

— Больше ничего, — улыбнулась Констанс.

Много позже, возвращаясь в Пейтон-Плейс, они проезжали мимо больницы, и Констанс даже не взглянула на тускло освещенные окна. Только когда Майкл припарковал машину напротив ее дома и Констанс увидела, что ее поджидает Анита Титус, она почувствовала неладное.