Пиастры, ром и черная метка!
Шрифт:
— Что это? — удивился Макс.
— Лауданум, — хмуро ответил пират, явно не желавший расставаться со своим добром.
Про такой препарат Максим слышал и прежде. Это была опиумная настойка на спирту, которую изобрел в XVI веке Парацельс, врач, маг и алхимик. Отличная штука, чтобы повысить болевой порог — то, что надо! Правда, вызывает привыкание, но это уже побочные эффекты.
— Где взяли?
— В моей старой каюте на «Морже». Сбегал туда по-быстрому и вернулся. А склянку эту приобрел по случаю у одного алхимика. Хорошая штука,
— Благодарю вас, сэр! Вы щедрый человек!..
Максим лихорадочно прикидывал дозировку лекарства. Пожалуй, слишком много давать больным нельзя, а малая доза не подействует. Причем, поить настойкой нужно лишь самых тяжелых — тех, кто из-за боли уже на самой грани между жизнью и смертью. Остальные пусть терпят, пока могут.
Подозвав матроса, он отправил его за парой бутылок рома и кружкой, и когда тот вернулся, щедро плеснул алкоголь в кружку, а сверху капнул немного настойки, после чего подошел к первому пациенту, силой разжал ему рот и залил внутрь получившийся коктейль.
Вроде подействовало. Через некоторое время матрос затих и, кажется, задремал, несмотря на отсутствующую ногу.
— Наливай новую порцию! Кто дальше?..
Лауданум он расходовал крайне экономно, второй порции у Флинта точно не имелось, так что склянку нужно было растянуть на максимально долгий срок.
В итоге, хватило на всех, и осталось еще на три подобные процедуры. Не очень много, но Максим был рад и этому. И, к счастью, за это время никто не умер.
«Неожиданный успех молодого доктора», — подумал Макс и сплюнул три раза через плечо, после чего постучал по деревянной переборке, чтобы не сглазить.
Среди пострадавших был и юнга Бенито. К его удаче, он отделался легко — всего лишь разбитой головой, выбитым зубом и легким ударом саблей в плечо. Сам он себя за калеку не считал, поэтому уже с самого утра драил палубы и приводил шхуну в порядок, несмотря на то, что плечо еще его беспокоило и слегка ныло.
А вот контролер Санчес в ночную драку не лез в принципе, поэтому остался цел и невредим. Максим почувствовал на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидел крысоподобного человечка, тщательно изучающего матросский кубрик. Видно, контролер вслед за Флинтом перебрался с «Моржа» на шхуну, название которой Макс так и не выяснил, и теперь прикидывал, что тут имеется ценного, а все сведения заносил в книгу, которую постоянно носил с собой.
Это зрелище внезапно разъярило Макса до белого каления.
Он как раз закончил с последним больным и собирался подняться в каюту, немного передохнуть и выпить глоток-другой вина, но явление Санчеса с его гросс-бухом заставило Максима переменить планы.
Макс аккуратно заткнул склянку пробкой и передал ее Бенито, который как раз в этот момент отмывал кровь под гамаками раненых матросов в кубрике.
— Подержи-ка очень осторожно, смотри не разбей! — напутствовал он юнгу, после чего скорым шагом направился к Санчесу.
Тот шестым чувством почувствовал угрозу своей персоне, живо развернулся и попытался удрать из кубрика, но не успел.
Максим цепко схватил его за воротник черного, наглухо застегнутого камзола, и волоком потащил наверх.
— Подсчитываешь, значит, паскуда! — приговаривал он, пересчитывая ребрами контролера каждую ступеньку лестницы. — Люди мрут, как мухи, а ты все считаешь!
— Это моя работа, сеньор! — пытался было вставить ответное слово контролер. — Меня за этим сюда и приставили…
— Молчать, тварь! Мертвецов ты пересчитать не хочешь? А раненых? Или помочь чем сумеешь? Отвечать, когда к тебе обращается германский дворянин!
Санчес перепугался до смерти. У него зуб на зуб не попадал, все тело тряслось, и все же он выдавил в ответ:
— Да я… с радостью! Только скажите!..
Но Максима было уже не остановить. Сказалось общее напряжение этих дней, картины смерти перед глазами, проведенные с ранеными часы.
Он бросил Санчеса на палубу и приказал двум матросам:
— Снять с него камзол и нательную рубаху! Привязать к мачте!
Все было выполнено мгновенно. Контролера знали все, и прекрасно понимали, кому он служит, но ни один человек и не подумал поставить под сомнение приказ помощника капитана. Максим за эту ночь приобрел такой авторитет у команды, который обычно заслуживают долгие месяцы.
Санчеса оголили по пояс и привязали к грот-мачте.
— Двадцать плетей! И не жалеть подлеца!
Плетку-девятихвостку живо отыскал на шхуне Флинт, с интересом наблюдавший за началом экзекуции со стороны. Он же предложил свои услуги в качестве палача-любителя, хотя повадками скорее напоминал настоящего профи.
— Раз! — спину контролера перечеркнула кровавая полоса.
Санчес завизжал, как дама, увидевшая мышь, и разрыдался.
— Два! — второй удар нарисовал на спине несчастного букву «Х», заставив его булькнуть от боли.
— Три! Четыре! Пять!..
Бенито со склянкой в руках продолжал вести отчет, Флинт же старался вовсю. Максим не знал, есть ли у капитана личные счеты с Санчесом — вряд ли, они не были прежде знакомы, но жалости пират не знал.
— Восемнадцать! Девятнадцать! Двадцать!..
Флинт размахнулся вновь.
— Достаточно! — окрикнул его Максим. Капитан нехотя послушался и опустил окровавленную плеть.
Контролер потерял сознание еще на счете «тринадцать», и теперь лишь веревки удерживали его от падения.
— Живой? — без особого интереса уточнил Максим.
Бенито подбежал к контролеру и прислушался к его дыханию.
— Вроде, дышит!
— Хорошо, отнесите его в кубрик и промойте раны…
Его гнев уже прошел, ярость остыла. Максим не жалел, что подверг Санчеса экзекуции. Он вообще сначала хотел было прикончить контролера, так что тот еще легко отделался. Если выживет, будет ему урок.