Пиф-паф

Брукс Белль

— Можешь достать муку, молоко, масло и яйца?

— Конечно.

Вскоре на столе остается мука, в мусорном ведре — пустая бутылка из-под молока, а раковина усеяна яичной скорлупой.

— Люди совершают ошибку, слишком энергично взбивая смесь, — говорит Сторм, осторожно крутя деревянной ложкой в миске. — Выпечка — это как занятие любовью. Для начала тебе нужно аккуратно перемешивать смесь, а затем, со временем, ты сможешь набирать обороты и увеличивать скорость. При таком способе тесто получается более воздушным и легким, а

в результате получается влажный и пышный пирог. Нам нужен воздух, который поможет ему идеально подняться. Чем больше воздуха, тем сильнее он поднимется.

Так вот как это делается, и то же самое происходит с занятиями любовью, да?

Интересно.

Я наклоняю голову набок и закрываю глаза, представляя горячее тело Лэйна, извивающееся под простынями. Мы занимались любовью? Или трахались? Сначала все было медленно и нежно, ну… после того, как он порвал мою девственную плеву, потому что я помню, что этот момент был быстрым… но это было похоже на то, о чем говорит Сторм. Медленно и нежно. Быстро и без промедления. Медленно, а затем снова нежно. Он набирал, и набирал, и… Я сглатываю.

— Ты в порядке? — Сторм прищуривается. Ее брови опускаются.

Я прочищаю горло:

— В порядке. Просто кое-что возникло в голове. Просто воспоминание. Не о чем беспокоиться.

— Когда я пеку, то часто ловлю себя на том, что вспоминаю, в основном, о своей маме.

— Ох, это мило. Это она научила тебя, как это делается? — я обмахиваю лицо ладонями, и к щекам приливает жар.

— Ага, научила. Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты покраснела.

— Да. Мне просто немного жарко.

— Иди, включи вентилятор, если это поможет.

— Хорошая идея.

С охлажденной кухней и готовой смесью, мы заполняем формочки шоколадно-коньячным тестом и отправляем их в духовку. Сторм смотрит на часы:

— Чтобы они были готовы, потребуется тридцать пять — сорок минут, а это значит, что у нас будет достаточно времени для обеда. Затем мы достанем их из духовки, положим на решетку для охлаждения и выйдем на улицу, чтобы посмотреть, как Тобин делает свою дневную тренировку.

Тобин.

О, я почти забыла о нем, так сильно была сосредоточена на изучении искусства приготовления тортов.

— Хороший план, — говорю я. — Что хочешь на обед: салат или сэндвич? У меня есть с ветчиной или курицей.

— Я не привередлива, делай, что хочешь. Я тебе помогу.

— Тогда салат.

— Отлично.

Полдень наступает быстро. Мы со Сторм сидим на веранде с бутылкой красного вина и двумя бокалами, а перед нами по двору носится сумасшедшая Джеза.

— С минуты на минуту… — Сторм смотрит на часы. — Уже почти пора. — Она в гораздо большем восторге от этого, чем я.

Думаю, подглядывать через дырку в заборе и близко не так увлекательно, как наблюдать с более уютным и широким видом прямо перед домом. К тому же, у нас есть вино.

Как по команде, появляется Тобин. Его оливковая кожа блестит под полуденным солнцем. Его густые, сочные волосы подпрыгивают на макушке, когда он приседает. Его мышцы напрягаются и расслабляются, когда он выпрямляется, а затем замирает.

Я делаю глоток вина.

— На улице чудесный денек, не правда ли, подружка? — я хихикаю, ненадолго переводя взгляд на Сторм, которая тоже отпивает из своего бокала.

— Потрясающий денек, если можно так выразиться.

Тобин наклоняется, баскетбольные шорты обтягивают его.

— Спасибо тебе, Господи, — бормочет Сторм.

Я хихикаю:

— Он создал много прекрасных вещей.

— О, Божечки, так и было.

Мы обе смеемся.

Тобин выпрямляется. Он поворачивает голову в нашу сторону и подмигивает.

— Черт, как горячо. Мне нужно еще вина. Здесь ужасно влажно, — мурлычет Шторм.

Тобин выпрямляется и поворачивается всем телом влево, затем вправо.

— О, Господи, Господи, Господи. Спасибо. Я бы взяла себе кусочек, — подбадривает Сторм.

Я открываю рот. Сегодня Сторм гораздо более красноречива, чем вчера. Она не солгала, когда сказала, что использует это время для вдохновения при создании ребенка.

— Ого, какие формы, — говорит она, когда Тобин делает стойку на руках на одной руке.

Он реально привлекает к себе внимание. Я неловко ерзаю на кресле. Это кажется неправильным. На Тобина приятно смотреть, но он не Лэйн.

Мое сердце учащенно бьется. Лэйн. Он единственный парень, на которого я хочу пялиться.

Я делаю глоток вина и опускаю взгляд в пол.

— Ты в порядке? — спрашивает Сторм.

— Да, в порядке. Просто ищу бутылку вина.

— Она у меня. — Пауза. — Подлить еще, подружка?

— Пожалуйста.

— Тобин — это нечто? Чего бы я с ним только не сделала, — говорит Сторм с такой уверенностью, что я не могу не хмыкнуть в знак согласия, хотя сама чувствую совсем не то же самое.

— В постели он был бы настоящим демоном, это сразу видно, — продолжает Сторм.

— Так вот чем ты занимаешься, пока я весь день провожу на работе.

Лэйн.

У меня вздрагивает рука, забрызгивая все лицо вином. Оно стекает мне на футболку.

Откуда он вообще взялся? Почему он не на работе? Почему Джеза не залаяла, чтобы предупредить меня, что он дома?

Миранда, не оборачивайся и не смотри на него.

Его свирепый, чертовски страшный взгляд будет виден всем. Я чувствую, как его взгляд прожигает мой затылок.

— О боже, — шепчет Сторм.

У меня будут большие неприятности.