Пифия
Шрифт:
«ХОРОШО, — она кивнула и написала: — ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УЖАСНАЯ ЕДА — УДИВЛЯЮСЬ, КАК ЭТО ЕЩЕ ВАШ ЖЕЛУДОК ДО СИХ ПОР НЕ ВЗБУНТОВАЛСЯ».
Индеец стянул с себя мундир, сунул его Бруссару, который потерянно переминался с ноги на ногу, и лег на стол.
Неожиданно Индеец снова сел и жестом потребовал блокнот.
«НЕ РАЗГОВАРИВАЙТЕ ДАЖЕ ТОГДА, КОГДА УДАЛИТЕ ПЕРЕДАТЧИК. ВОЗМОЖНО, ОН БУДЕТ ПРОДОЛЖАТЬ РАБОТАТЬ».
«Я ЭТО И САМА ПРЕКРАСНО ПОНИМАЮ», — ответила врач. Затем уже вслух она произнесла:
— Ну вот, а теперь, пока он будет находиться под действием успокоительного, нет никакого смысла торчать возле него. У меня слишком много работы. Когда он проснется через восемь или девять часов с промытым желудком, то у него хватит ума относиться с уважением к советам и не глотать всякую мерзость.
— Да, неплохо бы, доктор, — ответил Бруссар, изменив голос.
Затем она взяла шприц, наклонилась к Индейцу и ввела наркоз в вену. Он попытался считать от ста до нуля, но уснул раньше, чем дошел до 98.
ГЛАВА 13
Чей-то голос прорвал окутывающую его темноту.
— Как вы себя чувствуете?
Индеец застонал и попытался отвернуться, но лишь скривился от боли, когда правое ухо коснулось подушки.
— Проснитесь, лейтенант Два Пера.
— Пошли к черту!
— Операция окончена, лейтенант. — Бруссар старался говорить тихо. — Теперь надо вставать.
— А который час?
— Скоро утро.
— Хорошо. Дай мне минутку, а то в голове сумбур. — Он лежал неподвижно, стараясь в деталях припомнить события прошедшего вечера. Наконец все стало на свои места. — Как прошла операция?
— Без всяких осложнений, — ответил Бруссар, — она удалила передатчик и бомбу, а камеру оставила. Она проверила ваши рефлексы, а потом приказала мне перевезти вас сюда на несколько часов.
Индеец резко сел, застонал и схватился за голову.
— Денек вам придется двигаться осторожно и не делать резких движений, — заметил Бруссар. Он сидел на стуле рядом с кроватью.
— Господи! Такое ощущение, будто кто-то сидит в голове и молотком пробивает путь наружу, — простонал Индеец.
— Джилл предупредила, что у вас могут быть головные боли, когда вы очнетесь.
— А эта штуковина у основания черепа, это действительно оказалась бомба? — спросил Индеец.
— Да.
— А где она?
— Мы растворили ее в кислоте.
— Разве можно растворить в кислоте бомбу? — с сомнением спросил Индеец.
— Можно, если она состоит из органического вещества, — пояснил Бруссар, — например, плазмы. Весь трюк заключался в том, чтобы вытащить ее и не взлететь на воздух. — Он улыбнулся. — Вот поэтому то у вас так и болит голова.
— А что с передатчиком?
— Он в соседней комнате, — ответил Бруссар. — Я подумал, что ему незачем здесь оставаться, пока мы будем с вами разговаривать. Если хотите, я могу его уничтожить.
— Пока не стоит, — ответил Индеец и, помолчав, спросил: — Меня что? напичкали лекарствами?
— Джилл ввела вам антибиотики и глюкозу. К тому же несколько дней вам еще придется принимать обезболивающее.
— Что-то у меня со зрением… все выглядит как-то иначе, — пробормотал Индеец, хмурясь.
— Я позволил себе сделать повязку на глазу, — пояснил Бруссар. — Вы можете снять ее, когда захотите. Я подумал, что, пока я не знаю ваших планов, тому, кто следит на вами, лучше не знать, что вы уже очнулись и находитесь в госпитальной палате.
— Правильно решил, — одобрительно кивнул Индеец.
— Не хотите позавтракать?
— Да, только лучше через несколько минут, — ответил Индеец. — Если не считать этих пяти кусочков инопланетного мяса, я за последние сутки, с тех самых пор, как прибыл в посольство, ничего не ел.
— Кстати, насчет посольства. Я должен связаться с ними вскоре, пока они еще не начали вас разыскивать. Правда, когда вас вывезли из операционной, я позвонил туда и наговорил им всякой ерунды, будто у вас тут роман с какой-то девицей, которую вы случайно встретили в ресторане, ну и все такое… но, по-моему, лучше уж не заставлять их сильно нервничать.
. — Когда я смогу подняться на ноги?
— Как только захотите.
— Отлично, — тогда дай мне отдохнуть еще часок, а потом мы отправимся в посольство.
— Не думаю, сэр, что в вашем состоянии вы сможете идти по такой жаре, — возразил Бруссар. — Уж лучше давайте я схожу за машиной и пригоню ее сюда.
Индеец кивнул, но тут же поморщился, когда боль с новой силой пронзила череп.
— Черт! — выругался он, хватаясь за затылок. — И долго это будет продолжаться?
— Что, сэр? — спросил Бруссар.
— Каждый раз, стоит мне только пошевелить головой, меня словно кто-то изнутри бьет тупым инструментом.
— Не знаю, сэр. Джилл сказала, что несколько дней у вас будут неприятные ощущения.
— Эти ее «неприятные ощущения» оборачиваются для пациента настоящей пыткой. Достань мне обезболивающее.
Бруссар сунул руку в карман и достал оттуда ингалятор.
— Вдыхать по одному разу через каждые четыре часа. Индеец отобрал у него ингалятор и сделал два полных вдоха.
— У меня нет времени валяться в постели и медленно приводить чувства в порядок, — проворчал он.
— Что-нибудь еще, сэр, прежде чем я отправлюсь за машиной?
— Две вещи. Во-первых, где моя одежда?
Бруссар подошел к стенному шкафу и велел дверце открыться.
— Здесь, сэр. А вторая?
— Принеси мне передатчик и не произноси при этом ни звука. Затем отправляйся за машиной и заезжай за мной через час.
Бруссар вышел из палаты и вернулся через несколько секунд, неся в руке крошечный аппарат, покоившийся на мягкой прокладке. Он вручил его Индейцу, отдал честь и вышел.