Pig in a Poke
Шрифт:
В металлический корпус рефрижератора сигналы спутников GPS не проходят. Не пробиваются и вышки мобильной связи. Но его тактический планшет, собранный в далеком Санкт-Ингберте, имеет встроенную систему инерциальной навигации. Она не требует сторонних источников, но позволяет отслеживать маршрут, хоть как-то развлекая его в дороге.
Вот сейчас, например, он знает, что машина пересекла границу с Россией и кружит по второстепенным дорогам.
Близость массовой смерти предельно обостряет и без того хорошо натасканное войной подсознание.
Смену суток Шульга ощутил всем телом. Он приподнял руку и поднес к глазам циферблат «фартовых» старых G-Shoсk, с которыми прошел всю войну. Так и есть - ноль часов, три минуты...
1. Прибытие
Пятница 28 июля 1:24
Видавшая виды фура подъезжает к Ростову. Тягач — старый КАМАЗ с таганрогскими номерами, прицеп — потертый рефрижератор. В кабине двое. Старший, сопровождающий груз - усталый мужик в зеленой форменной «русской горке» без знаков различия. За рулем тертый гражданский мужик. Старший дремлет, водила молча крутит баранку.
– Ни хрена я в этом навигаторе не понимаю!
– очнувшись, говорит старший.
– Далеко еще?
– Подъезжаем. Вон уже указатель «Ленинакан», справа будет военный аэродром. Дальше пойдем по главной, километра через три поворот, там по Дачной до Таганрогской. Потом дворами на Медицинскую, за перекрестком налево и опять во дворы. Минут через двадцать будем.
Сопровождающий прячет купленный недавно и оказавшийся бесполезной игрушкой навигатор. Расслабился, всматриваясь в темноту, разрезаемую светом фар.
– Нас точно сегодня разгрузят?
– в свою очередь интересуется едва ли не в сотый раз водила.
– Да точно! Я же звонил. Ждут…
Третий пассажир, о присутствии которого не догадываются ни водитель, ни старший, тоже отслеживает маршрут. Правда пользуется он не дешевым «Престижио», а продвинутой системой в титановом корпусе с буквенно-цифровой маркировкой.
Минут через пятнадцать фура, миновав приземистое серое здание КПП с большой красной надписью «1602-й военный клинический госпиталь Министерства обороны Российской Федерации» и, неуклюже покрутившись по дырявому асфальту мимо обветшавших хрущевок, упирается в неприметные хозворота.
Ощутив, что машина остановилась, нетабельный пассажир разминается. Четыре часа пути, невзирая на подготовку, вымотали его не меньше, чем двоих легальных попутчиков…
Не обманул старший водителя, их действительно ждут. Фары освещают троих охранников. Караульные в касках, бронежилетах, вооружены новенькими автоматами. Такое впечатление, что под охраной у них не медицинское учреждение, а стратегический объект. Так оно отчасти и есть.
Один из караульных, щурясь, машет рукой, требуя погасить свет. Водитель выключает фары, оставив габариты и освещение в кабине.
Сопровождающий выпрыгивает на асфальт, разминая спину потягивается.
Широко и крепко шагая, к фуре подходит дежурный по КПП. Военные оглядывают друг друга, словно обнюхиваются два битых жизнью караульных пса.
Сопровождающий протягивает документы. Дежурный их внимательно рассматривает, и возвращает.
– Что так долго?
– Маршрут новый, дорога в хлам. Из Новоазовска по графику выбыли в полдесятого, но по новой инструкции шли, «огибая крупные населенные пункты и оживленные блокпосты» - процитировал он на память.
– Все двести двадцать верст, что твой танковый полигон. Мимо деревень чуть не на брюхе пришлось ползти. Нигде ни знаков, ни указателей. Два раза свой поворот проскочили.
Дежурный кивает, удовлетворившись полученным объяснением.
– Ладно, сейчас осмотрим и все. Открывай!
– говорит он водителю. И назад, одному из своих, - Бусыгин, залезь!
Водитель спускается, идет назад, по ходу надевая толстые рабочие перчатки.
Пассажир в рефрижераторе выключает планшет, на ощупь прячет его в штурмовой рюкзак, подтягивает под руку изготовленный к бою короткий автомат с вороненым глушителем, замирает.
– Сам откуда?
– спрашивает дежурный сопровождающего.
– Саратов. Точнее Энгельс. Аэродром. Батальон охраны. Капитан, начальник дежурной смены.
– Я новочеркасский. Росгвардия. Ты что, доброволец?
– Ну, типа, да. Сам знаешь как оно. Пригласили куда положено, предложили рапорт писать...
– Понятно. Ну и как там? Нам ничего почти не рассказывают…
– Деньги, конечно, платят. За сопровождение так и вообще тройной оклад. Да только как на этих посмотришь, так никакого бабла не хочется. Сейчас, говорят, меньше стало, а в позапрошлом - каждую неделю возили.
Водитель, сорвав пломбу, отбрасывает одну из створок. Бусыгин, ежась и дыша ртом, освещает фонариком утробу рефрижератора. Дежурный тычет оттопыренным большим пальцем через плечо:
– Сколько там ?
– Да кто ж их на загрузке считает. Все бегом, в темноте. Только смотрим, чтобы местные не попадались, пусть сами их и хоронят.
– Эти откуда?
– Под Саханкой снаряд в казарму пришел. Взвод положило, считай. Еще четверо минометчиков. В блиндаже угорели по пьяни. Плюс семеро из окопов. Только прибыли. С судимостями. Накурились и пошли Пищевик отбивать... Укропы одной пулеметной очередью под своим опорником срезали. То, что от них осталось, вернули в обмен на пленного ихнего. Наших кадровых было трое, так их вертушкой забрали…
– Нормально!
– кричит Бусыгин.
– Ну, трогай!
– отдает команду дежурный.
– Заезжайте прямо в ангар.
Миновав распахнувшиеся ворота, фура пересекает асфальтированный плац и ныряет в громадное сооружение.
Шульга машинально проверяет автоматный предохранитель. Судьбу тщательно подготовленной операции определят ближайшие два часа ...
*
В глубине мрачного зала, освещенного несколькими моргающими лампами мертвенного «дезинфицирующего» света, ждут четверо хмурых подвыпивших санитаров. Все их оборудование - ручная четырехколесная тележка, какими обычно пользуются вокзальные грузчики. За спинами подручных Харона в темноту уходят ряды хромированных стеллажей с квадратными тяжелыми дверцами.