Пик Дьявола
Шрифт:
Душным, знойным днем — лето в Хайвельде жаркое — у магазинчика при автозаправке на Нью-роуд, что между старой Претория-роуд и Шестнадцатой авеню в Мидрапде, остановился угнанный BMB-320D. Оттуда вылезли Джон Коса и Эндрю Рампеле. Они зашли в магазин и вразвалку направились в продуктовую секцию, расположенную сзади.
Пока Рампеле заказывал два чикенбургера, Коса осмотрел четыре прилавка просторного зала. Всего одна камера видеонаблюдения. Она расположена на восточной стене, напротив кассы.
Он
Телефон Гриссела зазвонил, когда они ждали пиццу.
— Бенни, босс говорит, мы можем включить ее в программу защиты свидетелей, но на это уйдет некоторое время, — сказал Нгубане.
— Сколько времени нужно?
— Возможно, все формальности удастся утрясти только завтра. И это еще в лучшем случае.
— Ладно, Тим. Пока!
— А сегодня что будем делать?
— Я что-нибудь придумаю.
Коса выждал, пока расплатится и уйдет последний из четырех покупателей. Потом подошел к женщине, стоящей за кассой, сунул руку за пояс и вытащил пистолет. Прижал ствол к лицу кассирши и велел:
— Открывай кассу, сестренка, и высыпай наличку. Никто не пострадает.
— Сегодня мне придется переночевать у вас на диване, — сказал Гриссел.
Кристина подняла на него взгляд и кивнула.
— Начиная с завтрашнего дня над вами возьмет опеку отдел защиты свидетелей. Сейчас они согласовывают все формальности, но такие дела делаются не сразу.
— Почему? — спросила она.
— Это зависит от многих факторов.
В дверь постучали. Гриссел встал и вынул свой табельный пистолет Z-88.
— Должно быть, прибыла наша пицца, — сказал он.
Микроавтобус «тойота» опергруппы Южно-Африканской полицейской службы заехал на заправку. Девять полицейских устали после девяти часов сидения в машине и хотели пить. Весь день им не удавалось даже распрямиться и вытянуть ноги. Все высыпали из микроавтобуса. Молодой чернокожий констебль, снайпер опергруппы, обреченно вздохнул: поскольку он самый младший, ему и заказывать напитки.
— Что вы будете пить? — спросил он у товарищей.
Именно тут из магазинчика при автозаправке вышли двое; у каждого в одной руке был пистолет, а в другой — зелено-малиново-красный пакет.
— Эй! — крикнул снайпер, нащупывая набедренную кобуру, где лежало его табельное оружие.
Остальные восемь оперов инстинктивно посмотрели в ту же сторону. В первый миг они не поверили собственным глазам. Но только в первый миг.
— Совсем недавно вы сказали, что не хотите, чтобы я уходил. Почему? — спросил Гриссел, но рот у нее был набит пиццей. Чтобы ответить, ей пришлось сначала прожевать.
— Вы — первый человек, которого я увидела сегодня, — сказала она, не поясняя, что имеет в виду. Гриссел видел, что она изо всех сил сдерживается, чтобы
Он понял ее. Мысленно представил, как прошел у нее день. Девочку так и не нашли, возможно, она мертва. Она сама не своя от тревоги и сомнений. Наверное, ей страшно еще и потому, что сняли охрану. Она одна в четырех стенах.
— Извините.
— Вам не за что извиняться. Я сама виновата. Во всем.
— Зачем вы так?
Кристина ван Роин закрыла глаза.
— Если бы я не была шлюхой, я бы никогда не встретила его.
Первым его побуждением было спросить ее, почему она стала шлюхой.
— Нет, никакой связи тут нет, — сказал он.
Кристина покачала головой, не открывая глаз. Ему захотелось подойти к ней и положить руку на плечи. Он не двинулся с места.
— Это вопрос психологии, — продолжал он. — Мы часто наблюдаем такое. Жертвы или их родственники во всем случившемся обвиняют самих себя. Вы не можете отвечать за поведение другого человека.
Она не ответила. Гриссел посмотрел на остатки пиццы в коробке, отодвинул тарелку и вытер руки бумажной салфеткой. Потом покосился на хозяйку квартиры. Она была в джинсах. Сидела на стуле, поджав под себя босые ступни. Длинные светлые волосы наполовину закрывали лицо. Что он может ей сказать? Что мог бы сказать кто-то ему, если бы похитили его ребенка?
— На самом деле я приехал к вам для того, чтобы рассказать вам кое о чем другом.
Она открыла глаза.
— Не хочу слушать дурные новости.
— Не думаю, что новость плохая. Просто я считаю, что вы имеете право ее знать. Вам известно о мстителе, которого газетчики прозвали Артемидой?
Она резко мотнула головой, отбросив волосы со лба, и сказала:
— Да. Мне бы хотелось, чтобы он пришел и убил Карлоса.
Она произнесла эту фразу со вполне понятной ненавистью.
— Дело Артемиды веду я. И я хочу использовать Карлоса для того, чтобы поймать его.
— Как?
— Нам известно, что он подбирает жертв после того, как о них напишет пресса. Об их преступлениях. Сегодня мы сообщили газетчикам массу информации о Карлосе. О том, как он… похитил Соню. О том, что он крупный наркобарон. Мы считаем, сведения привлекут убийцу с ассегаем.
— А потом?
— Вот почему еще мы так пристально следим за Карлосом.
Она ответила не сразу. Он видел по ее лицу, по прищуренным глазам, по сжавшимся губам, что она напряженно думает.
— Значит, дело не в Соне, — сказала она.
— Нет, в Соне. Есть все основания полагать, что он приведет нас к ней.
Грисселу очень хотелось говорить убедительнее, но он испытывал чувство вины. Он ведь сообщил Сангренегре, что они намерены делать. Сегодня утром в суде он посмотрел Карлосу в глаза и подкрепил свое сообщение: ты наживка. Карлос никуда не денется, потому что знает, что за ним следит полиция. Вероятность того, что колумбиец укажет местонахождение девочки, равна нулю.