Пилот на войне
Шрифт:
Шубин крякнул.
— Мне тоже нравится первый вариант. Но по здравом рассуждении кое-что смущает, Григорий Алексеевич.
— Вот и меня. — Бердник двинул локтем какую-то папку, бумаги с шелестом разлетелись по палубе и он кинулся их собирать, так что голос зазвучал из-под стола: — Пять персональных подтвержденных побед в одном бою. Да и спасение жизни командира дорогого стоит. Черт возьми, где же отчет по боеприпасам… а, вот он… Так вот, я на Румянцева представление ко второй «Славе» настрочил. Вместо выговора. Слышишь, Румянцев?! Вместо выговора! А хорошо бы выговор! Потому что твоя выходка — это вообще за гранью!
— Спасибо,
— Служит он… Видели мы, как ты служишь. О-ох, старость не радость… — Бердник с кряхтением и кипой бумаг выбрался из-под стола. — Короче так, Румянцев. Если руководитель полетов разрешит, поступим следующим образом. Представление о награждении ушло наверх, так? Так. Когда его официально подтвердят, тебе будет положен двухнедельный отпуск. Еще две недели ты недогулял за свою «Славу» третьей степени, так? Так. Итого: месяц. Учитывая капитуляцию сил Конкордии, спасение моей задницы и твои особые семейные обстоятельства, я готов тебя отпустить. Но не раньше официального — слышишь, официального — подтверждения ордена. И лишь в том случае, если эскадр-капитан утвердит. Потому что месячный отпуск — это круто. Помножить это круто на твое выступление, получается, что фактически ты такой поблажки не заработал, и мы идем тебе навстречу… В общем, клозет тя поглоти, втянул ягодицы и ешь глазами начальство!.. Что скажете, Владислав Аркадьевич? Ждем вашего диагноза.
Шубин пожевал губами, отложил меч, посмотрелся в козырек фуражки, как в зеркало.
— Нахал ты, Румянцев. С другой стороны, Григорий, вспомни нас в его возрасте. Помнишь, когда мы только на «Три Святителя» поступили? Не ты ли, Григорий, катался в самоволку к той девице, как ее… Алене? Шатенка такая… или Вера?..
Бердник несолидно захихикал.
— Это тогда на Новогеоргиевске, когда я БРДМ угнал? Ее звали Лера!
— Точно, Лера, вспомнил. Она еще губу осаждала, мол, сатрапы, верните жениха! Ведь прописали же губу! Эх! Григорий, ты о чем вообще думал, когда из расположения БРДМ угонял?! Это ж подсудное дело! Можно было и под трибунал загреметь!
— Так, Слава, блин, мы же тогда полтора месяца в походе! Всем экипажем о бабах сновидели! А ты Лерку вспомни, вот и поймешь, о чем я думал, ха-ха-ха! Я бы не то что разведмашине, я бы звездолету ноги приделал!
Шубин и Бердник синхронно прыснули и расхохотались, словно забыв про меня, все еще тянущего струну.
— Я… ой не могу, Григорий… это ужас что такое… э-э-э… — Шубин вытер слезы платочком и, откашлявшись, постановил: — В общем, так. По справедливости. Ты, товарищ каперанг, тогда БРДМ свистнул? Свистнул. Из-за бабы? Из-за бабы. Тебя Канатчиков отмазал от трибунала? Отмазал. Потому что ты, Григорий, хороший истребитель! Хороший истребитель — наглый и ненормальный! Совсем как Румянцев. Вот мы с ним так же поступим. По справедливости. Только я буду вместо Канатчикова, а он вместо тебя, старого шалопая! Тем более отпуск ему все равно полагается. Пусть гуляет. Заслужил.
Эскадр-капитан перевел острый взгляд на меня. Теперь уже без тени веселости.
— Но! Пока не придет орден, будешь тянуть лямку в гарнизоне через день на ремень. Без замечаний, ты понял?
— Так! Точно! Товарищ! Эскадр! Капитан! — пятикратно гаркнул я, чуть челюсть не вывихнул, и эхо в коридоре отозвалось.
— Тогда — кругом! Иди принимай новый «Дюрандаль», взамен угробленного. — Бердник изобразил в воздухе этакий скрипичный ключ, как дирижер перед оркестром. — И не забудь Владислава Аркадьевича поздравить с контр-адмиралом!
Покидая начальственные вершины через затворяющуюся дверь, я слышал голоса, которые говорили, что тьфу-тьфу, это еще бабка надвое сказала, и ничего не тьфу-тьфу, хоть натрое, а звезды надо обмыть — традиция.
Итак, вот она: Крепость Керсасп через три дня после сражения.
Оплавленные, кое-где по-прежнему дымящиеся огарки башен ПКО, куча инженерной техники трудится над инфраструктурой, временные казармы из жилых модулей и административное здание возле флуггерного космодрома.
В администрации, на скорую руку залатанной, обитает разнообразное командование москитных сил. А все вместе мы — гарнизон Крепости Керсасп. Часть грандиозного оккупационного корпуса, который разместился на Паркиде, пока не утрясут с Конкордией детали капитуляции.
Теоретически Второе Гвардейское пребывает в ожидании свежего авианосца — не все же нам на «Дзуйхо» рассекать, гадая, когда же старое корыто окончательно растрескается. Практически же мы пока что являем собой крепостное авиакрыло, то есть соединение стационарного, в нашем случае — наземного базирования.
Нам обещают новенький «Рюрик», но его пока не видать, а службы навалилось по самые глаза.
Война окончена, а значит: устав, рутина, сдал-принял, офицер на палубе, разрешите исполнять, а еще пониженная гравитация и прочее. Прочее — это Бирб, чья бурная магнитосфера провоцирует вспышки головной боли, а также желание немедленно повеситься.
Товарищи в свободные минуты вовсю гуляют (теперь-то наш боевитый народ заприметил шикарных официанток, которыми нас осчастливили!). А я не гуляю. Более того, пребываю в романтической депрессии. Потому что госпитальное судно «Святитель Пантелеймон» с Рошни на борту отбыло вчера на планету С-801-7.
На руки медицине мы сдали мою любовь вместе с доком Скальпелем, который вызвался сопроводить и убедиться, что всё по рецептуре. Рошни постоянно находилась под воздействием сильнейших препаратов, в сознание так и не пришла, и я не смог с ней попрощаться.
Точнее, сказать «до свидания». Именно так, ведь после слов Владислава Аркадьевича я был уверен, что свидание обязательно состоится.
Но какое оно выйдет, свидание?..
Этого-то я и страшился. А то хорош жених, просто блеск! Выпотрошил невесту в бою, практически угробил. Это уже не Ромео и Джульетта! Это, я не знаю… Ахилл и Пантасилея! Так, да?
Кстати, об Ахилле.
Ахилл-Мария Мигель де Вильямайора де ла Крус локализовался в пространстве совсем неподалеку — в расположении 11-й штурмовой бригады. А вместе с ним прочие мои закадычные недруги: Салман дель Пино, док Скальпель и на закуску — Просперо Альба де Толедо.
То есть поймите правильно: у меня и мысли не появлялось насчет забежать к ближайшему контрразведчику и сообщить некоторые моменты их геройских биографий. Хотя было что сообщать, о да!
Но факт есть факт — всей честной компании Румянцев теперь по гроб обязан. А кроме того, ну не мое дело загружать контру такими третьестепенными персонажами. Вот были бы они клонские шпионы — другое дело! А так… Мало ли в мире дрянных людей или людей с непростыми жизненными обстоятельствами?