Пилот на войне
Шрифт:
Тем не менее в.п.с. (ваш покорный слуга) постановил зайти и разобраться с точками над ё. Поблагодарить, ибо есть повод, это раз. Узнать насчет планов и нашего взаимного статус-кво, это два.
Хотелось посмотреть в их не самые честные глаза. Вдруг зеркала души раскроют планы на будущее? Ну, стоит ли мне готовиться к той или иной подлости, на которые вся компания — великие мастера? Или можно забыть их, как сон, и жить спокойно?
Так что сразу с вахты — а вахта пролетела быстро (пока «Дюрандаль» принял, пока то да сё, время и вышло) — так вот, сразу с вахты я направился проведать моих недругов и спасителей.
Одиннадцатая
Контрольно-пропускной меня встретил улыбками радостных немцев, затянутых в полевой камуфляж с орластыми шевронами, а также в хорошо различимый запах шнапса. Праздновали победу, не особо скрываясь.
Сперва, понятно, возник вопрос: чего это я приперся? То есть они, конечно, рады видеть дорогого союзника, но ведь у них служба!
Зато когда лейтенант считал мою офицерскую книжку и сообразил, из какого я авиакрыла…
— Да этот старлей из Второго Гвардейского! Немедленно заходи, друг! С победой тебя!
— Пустите его, пустите! Это ж те самые летуны, что нас всю дорогу прикрывали!
— Точно! Если бы не Второе Гвардейское, нас бы под Бримишем раскатали на штрудели!
Словом, я не успел сказать «хочу шнапса», как меня заволокли в часть, погруженную в состояние полной небоеготовности. Ну и шнапсом угостили, не особо интересуясь моим мнением по этому поводу.
Над стойбищем 11-й штурмовой выгнулось дымное коромысло.
Народ гулял во всю ширь тевтонских и всяких прочих душ!
Что-то я упустил за время вахты? То есть, конечно, немцы всей Галактике известные разгильдяи, но не до такой же степени! У нас за такой содом в расположении командир запросто может погон лишиться. Понятно — победа. Но мир-то еще не подписан! Только перемирие. Мы, получается, в самом центре враждебных земель, и тут такое! Неужто они все три дня так квасят?!
Стояли мы кружком в просторном кунге за КПП и гуляла по кругу фляжка с сорокаградусной грушевой жидкостью. Кунг — легкое сооружение, где можно было снять маску и отдохнуть — выполнял функции караулки для дежурного взвода. Я выгадал отверстие в общем гвалте и подергал лейтенанта за рукав.
Шепотом:
— Скажи, друг, по какому случаю такое веселье? Ведь перемирие может и кончиться, причем внезапно.
Герр лейтенант выкатил глаза.
— Ты что, камрад, с Бирба свалился?!
— В смысле?
— В прямом! Эй, парни! Внимание! Старлей не знает…
И все наперебой принялись меня просвещать.
Старлей, то есть я, не знал вот чего: час назад подписан мир! Мир!
Система Вахрам вместе с Паркидой отходит Объединенным Нациям в вечную аренду за десять процентов от добычи люксогена. На Паркиде размещаются русские гарнизоны. Еще десяток планетных систем (какие-то малоизвестные; мне о чем-то говорили только названия Тайшету и Иштар) объявляются демилитаризованными зонами под совместным управлением наций-комбатантов. В системе Макран устанавливается протекторат Объединенных Наций. Все ядерные арсеналы Конкордии отходят на бессрочное хранение ВКС РД, ЕД и ЮАД с правом использования конкордианцами в экстренных случаях по варианту Фактор К. Флот и армия Конкордии разоружаются (кроме полицейских сил), а все вымпелы трех старших рангов достаются победителям как трофеи.
Вот это новость!
А я-то час назад копошился в потрохах новенького «Дюрандаля» и всё прошляпил!
Эх, не пьянства окаянного ради, но здоровья для!
— Налейте, что ли, ребята! Теперь не грех!
— Фляжку господину старшему лейтенанту! — рявкнул офицер. — За победу! За нас, за одиннадцатую штурмовую бригаду! За Второе Гвардейское! Ура!
— Ура!
Если прислушаться, становилось понятно, что тысячеголосое «ура» гуляет, переливаясь как жидкость в сообщающихся сосудах по всему Керсаспу. Гремит, бьется, вырываясь на орбиту и за ее пределы. И нет для нее ни первой, ни третьей космической скорости — только огромная, безграничная радость.
Победа!
Короткая дорога в семь месяцев, растянувшаяся до субъективной вечности, подошла к концу.
Кто мог подумать тогда, в январе, что все кончится так скоро и так нескоро?
Мы выжили, мы на финишере той взлетно-посадочной палубы, что зовется злым и коротким словом «война».
Приземлиться, правда, суждено было не всем. Многие не долетели. Очень многие.
Но слезы будут потом.
Пока вокруг царило искрящееся ликование. И плевать, что форма не парадная, плевать, что не вьются знамена и не гремит марш, плевать!
Победа застигла меня здесь и сейчас!
Победа!
Я еле ускользнул от радушных штурмовиков. Детоксина с собой не было. Вряд ли в такой день кто-нибудь обратит внимание на еще одного хмельного старлея, но всё же. Натрескаться мне еще предстояло в компании однополчан. Тем более что повод двойной — новые звезды Шубина, как-никак.
Ваш покорный слуга отваливал по пеленгу третьего батальона, провожаемый немузыкальной, но очень громкой песней. Надо полагать, немцы радовались, как завещали бессмертный Людвиг ван и не менее бессмертный Шиллер.
Seid umschlungen, Millionen! Diesen Kuss der ganzen Welt! Br"uder, "uberm Stemenzelt Muss ein lieber Vater wohnen! [4]Непосредственно в расположении я едва не столкнулся с Салманом и Ахиллом, которые что-то горячо обсуждали. Стояли они за углом эллинга, их было не видно и толком не слышно из-за всеместного многолюдства и адского шума. Поэтому вышла неожиданность.
— …Ты как знаешь, а я собираюсь сваливать.
4
Строки из оды Ф. Шиллера «К радости».
— Салман…
— А что мне? Я мобилизованный. Теперь мир, и я сваливаю.
— Салман, послушай…
— Хватит, навоевался!
— Да послушай же!
— Что?! Если ты по поводу службы в «Эрмандаде» — забудь. Ты бы меня еще в чоругскую разведку вербанул!
— Не вижу ничего необычного в моем предложении. Нормальное предложение, я бы даже сказал, лестное. Ты хорошо знаешь Тремезианский пояс, нам такие специалисты нужны, тем более что я предлагаю офицерскую должность.
Салман извлек палец, которым чесался под маской, изобразил «козу» и перешел на блатной жаргон, усвоенный у космических корсаров: