Пилот особого назначения

Зорич Александр

— Конечно. Новейшая установка бета-катализа — это гостайна. И я отвез подробную техдокументацию… в некое место, где обменял ее у восхищенного чоруга первого ранга Автандила вот на эти машины. Если вы не в курсе, обмен техническими достижениями с нашими братьями по разуму поставлен на широкую ногу. Хотя и не на такую широкую, как в Конкордии. К сожалению.

Иванов словно проснулся, заговорил живо и даже начал прохаживаться, заложив левую руку за спину.

— Чоруги, друзья мои, совершали межзвездные перелеты тогда, когда у нас на Земле король Харальд Хардрада погиб в битве при Стэмфордбридже, когда христианскую церковь постиг раскол, а толпы немытых франков с крестом и мечом жгли Иерусалим. Нам сильно повезло, что чоругские сообщества склонны к гомеостазу и далеки от мыслей об экспансии — как научной, так и военной. В основном ими движет любопытство. На котором мы и играем.

— Зачем им наша технология? — спросил я. — У них фора по времени — две тысячи лет! Целая бездна!

— Любопытство! Чоруги, особенно из касты восхищенных, обязаны каждодневно перерабатывать новую информацию — это залог физического выживания мозга. Не знаю, зачем именно им наша установка. Может быть, они ее в производство запустят. А может, им просто интересен ход человеческих мыслей.

— Так спросили бы у него… у Автандила этого! Он, кстати, шо, чоругский армянин? — поинтересовался Разуваев.

— Автандил — гостевое имя, — автоматически откликнулась Саша, хотя у нее ничего и не спрашивали.

— Именно! — подхватил Иванов. — Чоруги всегда берут имя из той культуры, с представителями которой собираются общаться. Да не просто берут! Как бы перерождают сознание! Так что Автандил — не просто кличка. Это вполне нормальное, полноценное имя, полученное в ходе особой церемонии. Насчет второго вопроса: Арсений Ростиславович, вы когда-нибудь общались с чоругом? Особенно восхищенным? Докладываю: занятие специфическое. Представьте себя наедине с двухметровым прямоходящим скорпионом, который живет на свете уже лет сто пятьдесят, а знает и помнит больше всего Совета Директоров, вместе взятого. Острейший ум, логика безупречная и настолько же нечеловеческая плюс не вполне ясная мотивация… Могу сказать, что человек неподготовленный за пару-тройку дней такого общения может загреметь в психиатрическую лечебницу на пару-тройку месяцев. Бывали прецеденты. Вызнать у восхищенного нечто, если он сам не захочет рассказать — дело абсолютно гиблое. Вы лучше спросите, зачем нам уникальная матчасть!

Ну, это скучно. Это даже мне, с моими недоделанными тремя курсами, понятно.

Разведка же! А машины чоругские!

То есть мы вне подозрений — пускай чоругов подозревают. А это бесполезно, так как их любознательность, экстерриториальность и наплевательское отношение к космической собственности известны от Цихлиды до Кай Аракса и от Вайтштраля до Армаити. К тому же до сих пор никто не знает, располагают ли космораки унитарным государством… И, соответственно, неясно, кому могли бы адресовать свои возмущенные дипломатические ноты наши сверхдержавы.

Идеальное прикрытие!

Перспектива полетать на легендарных чоругских планетолетах очень стимулировала. Я даже забыл, что недавно собирался помирать от усталости. Во всей Сфере Великорасы не наберется и дюжины пилотов, сидевших за штурвалом этих машин. И в их числе вот-вот появится Андрей Румянцев! Почетно и дьявольски заманчиво!

Но только есть одно «но».

— Амиго… товарищ Иванов! — озвучил мои сомнения проницательный Сантуш. — Не знаю как остальные, но я едва осваиваюсь с «Горынычем». А его все-таки люди строили… Чтобы нормально облетать флуггер, нужно недели две. Так то наш, людской флуггер! А это что? Я даже не знаю, как его назвать, потому что «планетолет» — условное обозначение. У нас будет месяц-другой до начала работы? Иначе я на боевое задание вот на этом лететь отказываюсь!

Иванов опять сдулся. Перестал расхаживать и вновь включил свой гнусный, царапающий тембр:

— Нет. Месяца у вас не будет. Даже недели не обещаю. Отставить беспокойство. У чоругских машин феноменальная управляемость — благодаря тому, что они оснащены полноценным искусственным интеллектом. По сути, пилот превращается в киборга, симбионта собственного флуггера. Уверяю, что через два дня… нет, асом вы не станете, но полный спектр эволюций вам будет доступен. До утра на машинах смонтируют агрегаты управления для человеческих конечностей, и начнем осваиваться. Впрочем, если через два дня вы скажете, что машина вам не по душе — можете от вылетов отказаться, никаких санкций не последует. Слово офицера. Пока возьмите, это всех шестерых касается, техдокументацию. Мы подготовили кое-что на скорую руку…

Жили мы там же — на Складе.

В противоположном от входа конце, извольте видеть: надувные модули обитаемости из стандартного НЗ боевых звездолетов. Осназ ворчал, что десантные эллинги куда лучше, но выбирать не приходилось.

В общем, я сидел, а Комачо валялся на раскладной койке в нашей каюте. Мы оба дрючили тома руководства по эксплуатации, если можно так выразиться.

«На скорую руку» получилось приблизительно девятьсот страниц формата А-4. Понять, как устроена машина, было решительно невозможно. Из текста следовало, что спецы ГАБ тоже не сильно блистали.

Самая прозрачная часть — «Энергетическая установка». Как известно, чоруги используют вполне вменяемые, сходные с нашими технологии реактивного движения (а не загадочные ПАГД, пропульсивные антигравитационные двигатели — как джипсы, например). Но когда я дошел до слов «мезонный магназерный реактор» и «принцип действия в точности не установлен» — сломался.

Полез в раздел «Управление и применение вооружений».

Полегчало.

Начать с того, что умные космораки пожлобились поделиться своими замечательными плазменными пушками, так что планетолеты срочно оснащались нашими родными лазерами и подвесными ракетными установками.

— «Слово офице-е-ера», — передразнил Иванова Комачо с часовым запозданием. — Черт лысый! Ну не бывает такого, чтобы принципиально новую машину освоить за два дня! Не бы-ва-ет! Искусственный интеллект у них! И что теперь? Если они такие умные, так пусть вместо меня летают! Я им не мальчик из церковного хора! Киборг, понимаешь, симбионт… Я пилот, а не симбионт! Не желаю быть симбионтом! Или это что получается? Придет тот самый мальчик из церковного хора и за два дня научится тому, что я постигаю полжизни?!

— Да, бред какой-то, — согласился я. — И документация эта — ни слова не понять и почти тысяча страниц. Освоить до утра. Я ж не восхищенный чоруг первого ранга!

В дверь постучали. «Да-да, войдите», — и в каюту ввалился Клим Настасьин, сразу заполнивший своим славянским басом всё помещение.

— Здравы будьте, братие!

Вслед за ним появился Ревенко, такой же большой и надежный — отец-командир, словом. Мы выгнали Сантуша из койки и расселись.

— Где остальные? — осведомился я.