Пилот-смертник. «Попаданец» на Ил-2
Шрифт:
Иван сначала попытался дать газ моторам. Они ревели, хвост самолета поднимался, но сам самолет с места не двигался.
Холодный пот пробил Ивана с головы до ног. Если бы это случилось на аэродроме – не страшно. Тягач подогнали бы, или трактор, и моментом вытащили бы. А где их в тылу немецком возьмешь?
Он заглушил моторы – чего шуметь попусту? Видно, место для посадки подыскивал человек неопытный. Луг широкий и длинный, а земля влажная, последствий не учли, вот и вляпался экипаж.
Бортмеханик открыл дверь, и к самолету подбежали партизаны.
–
Илья не выдержал и в сердцах обматерил спрашивающих:
– Самолет десять тонн весит! Кто же такое влажное и гиблое место для посадки выбрал? Чего теперь делать?
– Разгрузим, лошадей подгоним и выдернем.
К самолету подогнали подводы, перегрузили ящики с боеприпасами.
Иван с Сашей тем временем осмотрели шасси, обошли вокруг самолета. Еще бы сотню метров вперед прокатились – и в деревья уткнулись бы. А теперь один вариант: самолет лошадями вытащить – это если получится, конечно, потом развернуться и по своим следам взлетать. Колеи видны, там земля уже немного уплотнена. А вот как раненых брать? Груженый самолет с влажной площадки может и не взлететь.
Когда партизаны вернулись с лошадьми, Иван объяснил командиру ситуацию.
Лошадей привязали за постромки к общей веревке, которую зацепили за дутик – хвостовое колесо. И моторами ведь не поможешь, винты в другую сторону тянуть будут.
Лошади стали тянуть самолет, партизаны и экипаж тоже толкали.
Общими усилиями продвинув самолет метра на два-три, они выдохлись. В колею, под колеса досок бы бросить, только где их взять в этих условиях?
Несколько партизан побежали в лес и срубили жердины. Но при попытке вытолкнуть самолет они ломались.
Общими усилиями да с пятой попытки, когда Илья бросил под каждое колесо по брезентовому чехлу от моторов, удалось продвинуть самолет еще метров на тридцать назад.
Илья обошел самолет.
– Надо попробовать развернуть.
Они завели лошадей с правой стороны, благо – дутик мог поворачиваться. Поднять хвост руками нечего было и думать: и людей мало, и хвост тяжел. У них получилось поставить самолет колесами в колею, только вот все в грязи вывозились и устали.
Иван решил запустить двигатели и продвинуться вперед, где посуше, откуда уже взлететь можно было.
Завели моторы, Илья встал впереди самолета. Иван дал газ, и самолет медленно пополз вперед. Увидев это, Илья тут же поднял над головой скрещенные руки. В авиации это сигнал – глуши двигатели.
Иван послушно выключил моторы и открыл подвижную форточку.
– Колеса не едут, – прокричал снизу Илья. – Грязью все забило, юзом идут.
Бортстрелок, механик и партизаны принялись счищать с колес налипшую грязь. Инструментов не было, и делать это им приходилось руками. Ну хоть бы одна лопата в отряде была!
Иван с тревогой посмотрел на часы: если через час они не вызволят самолет из грязи и не взлетят, через фронт затемно не перебраться. Вот же дрянная ситуация!
Партизаны посовещались между собой.
– Сейчас мы еще лошадей пригоним.
Двое
– Сейчас выпрягут лошадей из повозок, на которых лежат раненые. Если самолет вытащим на сухое, вы их заберете, и повозки уже будут не нужны.
Иван в ответ только вздохнул. А если не удастся? Бросать исправный самолет и всему экипажу уходить в партизаны? Ну, самолет можно и сжечь, чтобы врагу не достался. Но поднимется ли рука уничтожить исправный самолет? Он ведь не раз вывозил их из опасных ситуаций, жалко машину.
Через полчаса партизаны вернулись на лошадях. Трое – верхом, а одна лошадь тянула пустую повозку.
– Повозку-то зачем? – не понял командир.
– А мы с других повозок борта сняли. Доски хорошие, мы их под колеса подложим.
Идея была верной.
Они уложили в колею доски – к тому времени колеса уже очистили от грязи.
Грязный, как трубочист, Илья крикнул Ивану:
– Командир, пробуй!
Иван забрался в кабину и запустил моторы. Прогрев моторы пару минут, он добавил газ, и самолет натужно пошел. Основное шасси шло по доскам, но дутик юзом волочился по земле, тормозя ход.
Когда самолет выбрался на сухое место, Илья принялся очищать хвостовое колесо. Маленькое по сравнению с основным колесом, оно было просто не видно под огромным слоем липкой грязи.
Иван выбрался из самолета.
– Везите раненых, только быстро. Время уходит, скоро рассвет.
Пока привезли раненых и разместили их в фюзеляже, миновал час. Иван только головой качал от огорчения: они уже явно не успевали пересечь линию фронта до рассвета. Он надеялся на подходе к линии фронта опуститься до бреющего полета. Тогда с немецких истребителей, если таковые появятся, засечь самолет будет сложно.
Немцы любили барражировать на трех-четырех с половиной тысячах метров. Правда, была опасность поражения от пулеметного огня, но Иван надеялся, что угловая скорость велика и они не успеют прицелиться. Самолет-то броневой защиты не имеет, не штурмовик. Пара попаданий в главные узлы или моторы – и конец. Пожар на самолете – дело страшное. А парашютов ни у кого из экипажа или раненых нет.
Они взлетели. Тяжко разбегались: грунт паршивый, влажный, самолет нагружен. Но в воздух поднялись. Илья на радостях закричал «Ура!».
Иван дал моторам полный газ. Был небольшой встречный ветер, но триста километров самолет выжимал. Потрепанному ветерану трудновато было выдерживать такую скорость: моторы ревели, по фюзеляжу периодически пробегала дрожь.
Затемно они успели миновать Чериков, Кричев и уже были над Смоленщиной.
Пока Саша держал штурвал, Иван уткнулся в карту. На ней синим крестиком, согласно данным нашей агентурной и авиаразведки, были отмечены немецкие аэродромы, и их лучше обойти стороной. Там и зенитное прикрытие сильное, и истребителям взлететь и догнать практически безоружный самолет много времени не надо.