Пилотируемый космический полет (в вопросах и ответах)
Шрифт:
Космонавты, выполнявшие функции командира и бортинженера, в первой «горке» успели выйти из мест крепления скафандров. С началом второй командир уже вошел в шлюзовую камеру, а бортинженер стоял в метре от ее входа, собираясь последовать за командиром. Они как бы входили в шлюзовую камеру из рабочего отсека станции с последующим выходом в «открытый космос». За одну горку выполнить весь этот процесс невозможно, и он был разделен специалистами на этапы, в течение которых осуществлялся весь цикл выхода от исходной точки и возвращение в нее после завершения всех видов работ.
Оба космонавты-новички впервые выполняли такую работу в целом, хотя теоретически изучили каждое свое действие до деталей и отработали некоторые
Собственно, этот «выход» и был для них своеобразной прикидочной комплексной тренировкой. Однако оценки им ставились реальные и весьма строгие. Бесконечно пробовать нельзя. Каждая секунда невесомости дорога и в прямом смысле этого слова — в материальном и денежном выражении.
Вторая горка тоже не обошлась без сюрпризов и поучительных уроков и для меня. Как только наступила невесомость, я попробовал оттолкнуться так, чтобы долететь до потолка и, оттолкнувшись оттуда, возвратиться обратно. Расчет и мои действия казались мне вполне верными. Но получилось не так, как хотелось. Оттолкнулся я слишком слабо. Перелет был каким то вялым, медленным. Но я уже считал мысленно секунды и был терпелив — дождался потолка без панических настроений.
Зато в обратную сторону я уже оттолкнулся, как бывалый невесомщик — резче и постарался при этом прицелиться так, чтобы в конце воображаемой траектории моего полета было за что ухватиться руками.
Чувство парения! До чего же оно приятно! Здесь все: и радость, и удовлетворение и огромное желание как можно быстрее попробовать новый вариант перелета.
Страха моего как не бывало. Росла уверенность в своих силах и возможностях.
Оказалось, что я научился уже и распределять время, контролировать его бег. Хотя заключалось это в осуществлении коротких перелетов и постоянной настроенности на ожидание очередной команды.
Как только прозвучал сигнал: «До конца режима 5 секунд», — я сразу прекратил свои эксперименты и, оттолкнувшись от бытового отсека, на который успел взобраться (ведь это же так легко в невесомости), устремился к спасительным перилам у пола и, причалив к ним, сразу постарался опустить ноги на пол. Но не тут то было. Выталкивающая сила оказалась сильнее меня. Силы моих рук и одной опоры для выполнения такой операции явно не хватало. Однако осматриваться и примечать, что делается вокруг, такое положение моего тела не мешало, хотя и выглядели предметы несколько необычно. Как будто я находился вниз головой. Хотя, в принципе, оно так и было.
В таком положении я и увидел, что с бортинженером не все обстоит благополучно. Выполняя операцию по входу в шлюзовую камеру, он последнее движение выполнил слишком резко и промахнулся. Не успев ухватиться за обрез люка, он быстро взмыл вверх. Натянутые кабели скафандра дернули его в сторону, и он неуправляемо завертелся, потерял ориентировку, и оказался в том самом неприятном положении, в котором на предыдущем режиме был я сам.
Телеоператор, пытаясь наиболее полно заснять всю ситуацию, изо всех сил тянулся за космонавтом, и в какой то момент он так увлекся, что забыл о контроле собственного положения. Он расслабил левую ногу и «по земному» стал искать для нее более выгодную точку опоры. И, естественно, был за это сразу наказан. Все тело его закачалось, как маятник на правой ноге, а левой он стал быстро — быстро ощупывать вокруг, пытаясь теперь уже хоть за что-то зацепиться. Тем более, что его уже стало разворачивать. Однако, съемку он не прерывал, хотя и изгибался немыслимым образом, и камера в его руках тоже начала ходить из стороны в сторону.
Пока я в нерешительности раздумывал, чем бы помочь телеоператору, фотограф, работавший рядом с ним, прекратил свою работу, изогнулся всем телом почти горизонтально над полом, ухватил обеими руками ногу коллеги и воткнул ее между матами, чуть повернул носок для лучшего зацепа.
Оператор так и не прервал съемки, не оторвал взгляда от окуляра телекамеры, и даже не поблагодарил своего товарища. Потом он наверное скажет ему добрые слова благодарности, а в данный момент такое поведение для обоих было вполне естественным.
Ситуация с космонавтом, между тем, обострилась. Он боролся с невесомостью самоотверженно. Использовал в качестве опоры кабели, шланги, пытался двигать телом, но никак не мог сориентироваться в обстановке и возвратиться в исходное положение. И я уже представлял, как через несколько секунд с высоты потолка салона он плашмя будет падать на пол.
Инструкторы не вмешивались. До последней секунды они давали возможность космонавту самому справиться с возникшей аварийной ситуацией. И только в самый последний момент руководитель бригады и один из инструкторов синхронно взлетели к космонавту, затем оттолкнувшись от потолка, увлекли за собой и неудачника. Расчет был настолько точный, что момент их касания пола совпал с исчезновением невесомости.
Правд, приземление было не совсем удачным. В сложившейся обстановке приземлить космонавта на ноги не удалось, и он по окончании режима невесомости остался лежать на боку, не совсем удобно подвернув под себя руку.
— Как самочувствие? — Сразу же запросил его руководитель.
— Нормально. Рука вот только беспокоит, но терпимо.
— До очередного режима совсем немного времени. Потерпи. А там мы сразу поставим тебя на ноги.
Помочь космонавту сразу было проблематично. Один скафандр весил более 200 килограмм.
И космонавт терпел. Особенно трудно ему пришлось в начале очередного режима, когда на подвернутую руку стал давить уже двойной вес. Но вот вновь наступила невесомость. Космонавта подняли на ноги, и вновь он, как и мы, отправился в полное неожиданностей путешествие. Дальше он все должен был сделать сам.
За третьим режимом последовал четвертый, затем пятый…. И вот уже космонавты возвратились к исходному рубежу. Задание выполнено.
А мое состояние от режима к режиму улучшалось. Меня не стеснял никакой скафандр, у меня не было конкретного задания. Задача моя была минимальной — прочувствовать на себе влияние невесомости, понаблюдать за работой космонавтов и попытаться определить в ней какие то существенные особенности. И я полностью использовал отведенное мне время. Летал по потолку, взбирался, вернее вспрыгивал как кузнечик, на бытовой отсек и шлюзовую камеру, откуда мне открывался полный вид всего салона. Я совершенно забыл о неприятных ощущениях, припоминая кое что из этой области лишь в краткие мгновения переходных периодов. А когда руководитель бригады, вроде бы мимоходом, сказал мне: «Молодец. Если так и дальше будет, можешь писать заявление в космонавты», я совсем загордился. И тут же был наказан за самонадеянность.
Подошедший врач поинтересовался моим самочувствием и сообщил, что один из космонавтов, отрабатывая эксперимент в невесомости в сидячем положении, чувствует себя довольно плохо.
Наверное, врач хотел этим сообщением похвалить меня, а получилось непредвиденное. Я вдруг представил себе этого космонавта, его измученное лицо, бумажный пакет и «брызги шампанского» из рвотных масс. И мне вдруг самому захотелось полностью освободиться от завтрака. Уж не знаю, как я сдержался, сколько сделал судорожных глотков, но какое-то время я ничего вокруг не видел и не замечал. Хорошо, что врач, передав мне сообщение, сразу же отошел. Почему то именно ему мне было стыдно показать свою слабость.