Пилоты Его Величества
Шрифт:
Как только «высокое начальство» уехало, в школе начались обычные занятия. Первыми учениками школы стали четырнадцать офицеров разных родов войск и флота, отобранных из большого числа добровольцев. Среди них были люди с очень интересными биографиями.
Подполковник Генерального штаба СИ. Одинцов – воздухоплаватель, установивший немало рекордов. Во время Всероссийского праздника воздухоплавания он совершил перелет на аэростате из Петербурга в Таганрог, продержавшись в воздухе сорок часов. Сергей Иванович был глубоко убежден в великом будущем авиации.
Лейтенант Виктор Дыбовский – участник Цусимского боя, вырвавшийся из японского плена.
Поручик В.Ф. Гельгар, уже много лет работающий над созданием специального аппарата для военных целей, считавший, что съемки с аэроплана будут наиболее ценными для разведки.
Учились летать и сам начальник школы Кедрин, и делопроизводитель Самойло. К ученикам Ефимова прибавился и брат Тимофей, закончивший военную службу. Он оказался способным летуном.
Севастопольский авиационный журнал подробно информировал читателей обо всем, что делалось в авиашколе. «В нашем городе открылась школа тех неустрашимых смельчаков, что садятся в диковинные машины и как орлы взлетают в поднебесье. Здесь собрались отвага и решимость, соединенные с закаленной волей, сильной рукой и творческим гением. Они – герои современности – наша надежда, наши лучшие люди», – сообщал журнал, приветствуя авиаторов и желая «вкупе со всей Россией успеха в самоотверженной, на пользу родине, работе». Школе и Ефимову посвятили стихи:
Ефимов наш первый пилот-генерал,Железные нервы Господь ему дал…Пилотов отличных найдете везде,Но нет ему равных покуда нигде.Руководителям школы приходилось нелегко. Опыта не было, все надо было начинать сначала. Присланная из ОВФ программа обучения оказалась непригодной – составляли свою, обговаривая каждый пункт на совете. Вскоре временно назначенного начальником школы Кедрина сменил подполковник Одинцов, волевой командир, решительно наводивший в школе дисциплину и порядок.
А шеф-пилоту Ефимову пришлось не только проводить занятия с учениками. Под его руководством собирались поступающие аэропланы, он сам их облетывал, часто в конструкции вносил усовершенствования. Постепенно осваивая крымское небо, Ефимов и конструкторы школы готовились к дальним перелетам. Первому воздухоплавательному съезду, открывавшемуся в Петербурге, авиаторы задумали преподнести сюрприз, для чего требовалось летать и летать. Но начальник школы Одинцов уже был озабочен своим – он не хотел, чтобы инструкторы отвлекались от непосредственной школьной работы, и издал приказ, согласно которому руководителям и ученикам разрешалось проводить всякого рода дальние полеты только по воскресеньям и праздничным дням. Энтузиастов воздушного океана это не остановило. Летали даже в темноте – и над городом, и над рейдом.
16 апреля 1911 года стало историческим днем: впервые авиация принимала участие в маневрах морского флота. Утром после поднятия флага эскадра броненосцев и миноносцев вышла в поход к кавказским берегам. В это время над городом показался «Фарман» с летчиком Макеевым. Пролетев над рейдом и сделав круг над кораблями, он повернул назад, навстречу летящим аэропланам Ефимова с наблюдателем и Дыбовского. Затем воздушная флотилия соединилась с эскадрой.
Увидев в своем строю аэропланы, моряки пришли в восторг. Каждый самолет выполнял определенную задачу: Дыбовский, маневрируя между судами, был связным, Ефимов и Макеев охраняли эскадру с воздуха.
Репортеры писали: «В такую ветреную погоду полетят немногие заграничные пилоты. Молодая школа авиации может гордиться отвагой своих летчиков». От командующего флотом пришла радиограмма Одинцову: «Искренне поздравляю с блестящим маневрированием над эскадрой «Фарманов» и «Блерио». В адрес школы пришли приветствия и от Первого воздухоплавательного съезда, и от Великого князя, что не помешало ему приехать с комиссией и проверить успехи учеников.
Именно тогда, на совете, возникли дебаты о дальнейших перспективах школы. Ефимов доказывал, что ни о каком развитии школы на Куликовом поле не может быть речи. На аэродроме негде было развернуться, и следовало перебазироваться на более подходящее место. Он предложил посмотреть площадку, которая, по его мнению, подходила для этой цели. Комиссия поехала на машинах, а Ефимов с Седовым полетели на «Фармане» – в Мамашайскую долину за речкой Кача. Идея была одобрена комиссией: место как бы самой природой оказалось созданным для аэродрома.
– О строительстве авиашколы будем ставить вопрос перед правительством, – подвел итоги совета Великий князь, – а сейчас для вас основная задача – готовиться к участию в маневрах войск…
Дел было много. Решили организовать два авиаотряда. Из числа учеников подобрали наиболее способных, подготовили и летчиков-наблюдателей. Один отряд вскоре отправился в Варшавский военный округ, другой – в Петербургский, с ним поехал и Ефимов.
Севастопольские летчики в Петербурге попали в распоряжение бывшего ученика Ефимова подполковника Ульянина, начальника организованного в офицерской воздухоплавательной школе в Гатчине авиационного отдела. К пилотам прикомандировали в качестве наблюдателей офицеров Генерального штаба. Ефимов летал с Ульяниным для проверки правильности решения задачи офицерами-наблюдателями, летал и сам. Газеты сообщали: «Авиатор Ефимов совершил на Гатчинском аэродроме первый в России ночной полет. Он имел на аэроплане прожектор и при полете бросал снаряды. Полет продолжался сорок минут на высоте двести метров».
Из Петербурга севастопольцы поехали на маневры войск в Киев. Сохранилось в архивах такое заключение военного командования по маневрам 1911 года: «Приходится прийти к тому заключению, что своим умением, сердечным отношением к делу летчики вполне доказали, что авиация уже вышла из области простой забавы и является в настоящее время боевым средством, могущим в умелых руках оказать неоценимые услуги».
Однако успехи и достижения школы доставались не так легко. Двигались-то вперед не по накатанной дороге. Случались сбои, аварии. Ученики ломали аэропланы, их приходилось без конца ремонтировать. Разбился пилот Матыевич-Мацеевич с братом, молодым мичманом, приехавшим к нему в гости. Это была первая катастрофа в школе, потом были и друтие…
Непростым оказалось и положение Ефимова в этом учебном заведении. Руководители и ученики школы были из привилегированных слоев общества – дворян и аристократов. Некоторые из них с презрением относились к простому люду, к солдатам и матросам. Так, барон Буксгевден с возмущением писал редактору авиационного журнала Воробьеву: «Подумайте, какой-нибудь мужик Ефимов читает нам лекции». Но шеф-пилот был строг и требователен к ученикам независимо от их званий и происхождения. Вольнонаемный Ефимов не заискивал перед начальством. Это тоже кое-кому не нравилось.
Начальник школы Одинцов, понимая сложность обстановки, в которой приходилось работать шеф-пилоту, докладывает председателю Особого комитета: «Господин Ефимов представляет для русского воздухоплавания крупнейшую величину и по знаниям своим в области воздухоплавания на аппаратах тяжелее воздуха школе ОВФ весьма полезен. Военным делом интересуется и, по моему убеждению, будет в военное время весьма полезен. Полагал бы наградить М.Н. Ефимова чином поручика авиационных войск».
По существующим правилам крестьянину с образованием в объеме технического училища офицерское звание не полагалось. Сделали иначе. Вот что сообщил по этому поводу «Правительственный вестник»: