Пилоты Его Величества

Грибанов Станислав Викентьевич

Случай, произошедший со мной в бою под Красником – 12 августа, – был широко освещен в столичных газетах. Появилась даже специальная брошюрка с иллюстрацией.

ПТА (Петербургское телеграфное агентство) сообщило об этом случае за границу, и в немецкой газете «Берлинер тагеблат» появилась соответствующая заметка. А недавно, то есть сорок пять лет спустя, я получил письмо от незнакомого мне старого летчика, в котором он пишет: «Когда я в середине августа 1914 года читал в газетах о вашем подвиге, а немного позже и о бессмертном подвиге П.Н. Нестерова, я дал себе слово: «Эдгар, ты должен стать военным летчиком!»

Этот юный в то время энтузиаст, Э.И. Меос, уроженец города Тарту, окончил позже Гатчинскую авиационную школу, а в 1916 году французские школы в По и в Казо и был до конца Первой мировой войны достойным членом семьи французских героев воздуха – знаменитой эскадрильи «Аистов».

Тогда же, в августе 1914 года, заведующий авиацией Юго-Западного фронта, Великий князь Александр Михайлович, послал кубанскому наказному атаману телеграмму следующего содержания:

«Счастлив сообщить, что сыны Кубани верны традициям своих предков – они покрывают себя боевой славой не только на земле, но и в воздухе!»

В конце 1914 года меня вызвали в штаб армии, где генерал Попов в присутствии командующего и начальника штаба мне объявил:

– Приказом армиям Юго-Западного фронта от 24 ноября 1914 года за № 290, по удостоении Георгиевской кавалерской думы, учрежденной при штабе главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта, вы награждены орденом Святого великомученика и победоносца Георгия 4-й степени.

Генерал взял выписку из списка чинов, признанных достойными награждения этим орденом, и прочел:

– «20-го корпусного авиационного отряда военному летчику подъесаулу Вячеславу Ткачеву за то, что 12 августа 1914 года произвел смелую и решительную воздушную разведку в районе: Люблин – Белжице – Ополе – Юзефов– Боров – Госцерадово – Уржендов – Красник, проник в тыл и фланги неприятельского расположения и, несмотря на действительный огонь противника, повредивший жизненные части аппарата, с исключительной находчивостью, доблестным присутствием духа и беззаветным мужеством выполнил возложенную на него задачу по раскрытию сил и определению направления движения колонны противника, вовремя доставил добытые разведкой сведения первостепенной важности и тем способствовал принятию стратегических решений, приведших к одержанию решительного успеха над противником».

Командующий армией подошел ко мне, приколол на моей груди скромный, покрытый белой эмалью крестик, пожал мне руку и сказал:

– Поздравляю! Наша армия гордится, что в ее составе первый георгиевский кавалер авиации.

После событий 12 августа, когда я приезжал для доклада и для получения новых заданий в штаб армии, меня встречал мой однокашник неизменной фразой: «Ты наше «Вечернее время» [20] , а генерал-квартирмейстер тотчас вел меня в кабинет командующего армией для личного доклада – такое серьезное значение придавалось теперь воздушной разведке.

20

Была такая газета в Петербурге. (Примеч. авт.)

Хроника

В «Новом времени» напечатано письмо известного французского летчика Пуарэ, который, не имея возможности своевременно пробраться во Францию, с согласия русского и французского правительств поступил на русскую службу и состоит в авиационном отряде при штабе одной из армий.

В период боев ему пришлось неоднократно летать на разведку. Про одну из этих воздушных разведок поделился с читателями.

«Командующий армией приказал мне вылететь на разведку неприятельской позиции с летчиком-наблюдателем, капитаном Генерального штаба. В 10 часов утра мы вылетели. Поднявшись не выше 1200 метров, дабы иметь возможность лучше наблюдать за неприятелем, мы пролетаем над позициями немцев. В это время бой был в полном разгаре. Капитан успел уже сделать некоторые ценные наблюдения о передвижении немецких войск и о местонахождении неприятельской артиллерии, когда немцы, заметив мой «Фарман», открыли по нему стрельбу – сперва ружейную, а затем артиллерийскую. Несколько ружейных пуль пробивают оболочку моего аппарата, другие с сухим треском пробивают его стойки. Но мы продолжаем свой полет: наша задача не была еще окончена, необходимо было выяснить еще точное расположение некоторых неприятельских частей. Но вот по нам открыла огонь немецкая артиллерия. Снаряды рвутся около аппарата, со всех сторон над нами и под нами. При каждом взрыве аппарат мой бросает во все стороны; управление становится все труднее. Двумя осколками снаряда сильно повреждены две стойки.

Этот фантастический воздушный танец аппарата длился более 20 минут. В это время одна из ружейных пуль ранит капитана в ногу. Попав в пятку, пуля вышла через икру. Отважный русский офицер, несмотря на рану и усиленную стрельбу немцев, продолжает свои наблюдения. Но аппарат мой сильно поврежден, и дальнейшее пребывание над неприятелем становится слишком рискованным, тем более что все необходимые сведения капитаном уже собраны. Я поворачиваю в сторону русских войск, и мы возвращаемся в штаб армии с докладом. Осмотрев аппарат свой, я нашел в нем десять пробоин пулевых и два снарядных осколка.

Таким образом, немецкие артиллеристы упустили такую птицу, как мой «Фарман». От души порадовался я более меткой стрельбе русской артиллерии, сбившей в Млаве неприятельский цеппелин».

* * *

Переход артиллерии почти всех государств к тактике закрытых позиций, окопов и щитов и широкое применение к местности других родов оружия, с целью нанести противнику урон, будучи скрытым от взоров его, ставит дело разведки, наблюдения противника и результатов стрельбы средствами батареи во многих случаях в затруднительное положение.

И в этом отношении появление воздушных летательных аппаратов, для которых с высоты 500—1000 метров нет преград для наблюдений, естественно, привлекает на себя особое внимание современной артиллерии.

Возможность использовать для целей разведки и корректирования артиллерийской стрельбы воздушный летательный аппарат, и особенно аэроплан, как малоуязвимый для существующего вооружения, заставил многие государства заняться вопросом о применении его в артиллерии.

Опыты в этом направлении у нас и за границей показали, что аэроплан является хорошим наблюдательным пунктом, с которого опытный наблюдатель даст ценные сведения о положении противника, направит туда огонь своей батареи и прокорректирует ее стрельбу.

Новое время. 1914.Воздухопхаватель. 1914.

Письма Нестерова жене

Дорогая Диночка! Ты уже, может быть, беспокоишься, что не получила один день письма, вчера я тебе только мог послать деньги через Кондратова, так как сами улетали на разведку. Был на границе. Наши сделали несколько выстрелов при обратном пути, так как не разобрали: был на высоте 1200 метров, – конечно, попаданий не было. В Дубно при посадке перевернулся, еле вылезли с пассажиром капитаном Лазаревым. Оба невредимы, смешно было сидеть под аппаратом вверх ногами, так как аппарат очень глубоко залез в мягкую землю и вылезти было очень трудно. Пока что не подвезло. Мишель тоже перевернулся, и также благополучно. У меня все время занято. Теперь мы, по всей вероятности, будем при штабе армии.