Пилсудский(Легенды и факты)
Шрифт:
В ходе предвыборной кампании в полной мере использовалась легенда Пилсудского: раздутые до недосягаемых масштабов его исторические заслуги для Польши, достижения правительства в области экономики, наступившие после мая, действительно значительные достижения, которые, однако, объяснялись экономической конъюнктурой на мировом рынке [140] .
«Правительство Маршала Пилсудского, — говорилось в Декларации «ББ», — проделало за 19 месяцев большую работу, позитивные результаты которой видит и ощущает каждый гражданин. Этот факт должен вызывать у широких слоев общества больше веры и доверия, чем пустое резонерство и демагогия партийных программ». У поляка есть единственный выбор, заявлял «ББ», он должен поддержать Пилсудского. Любое иное решение
140
С экономической точки зрения период 1926–1929 годов был самым светлым в истории II Речи Посполитой. В эти годы возрос экспорт польского каменного угля, поскольку появились новые заграничные рынки для его сбыта; кроме того, были получены иностранные займы (так называемый стабилизационный заем), а также успехи в сельском хозяйстве.
Сам Пилсудский, думая об успехе на выборах, преодолел свое предубеждение против парламента и согласился выставить свою кандидатуру в Сейм по списку «ББ», что, по мнению соратников, должно было придать блоку еще больше блеска. Однако все усилия сошли на нет. Не помогла проводившаяся с большим размахом и огромными финансовыми затратами пропагандистская кампания. Подвели даже кое-где имевшие место фокусы с урной. 4 марта 1928 года в выборах в Сейм санация [141] получила лишь 1/4 голосов, благодаря чему, имея 122 мандата из 444 мест в парламенте, клуб «ББ» становился самым сильным, но не мог и мечтать об абсолютном большинстве. Больше повезло пилсудчикам при выборах в Сенат, но и здесь им не хватило для достижения желанного успеха нескольких процентов голосов. Учитывая узкие полномочия верхней палаты парламента, говорить о большом политическом значении выборов не приходилось. Таким образом, выборы закончились поражением. Прежде всего это был пропагандистский проигрыш, поскольку еще до выборов мало кто сомневался, что при любом их исходе санация не отдаст захваченную силой оружия власть.
141
Политический режим, действовавший после майского переворота 1926 года, официально получил название «санации» («оздоровление») Провозглашая «надпартийные и надклассовые интересы», оставляя в забвении жгучие социальные вопросы, волновавшие всех и каждого, Пилсудский ловко подменял их демагогическими обещаниями покончить с коррупцией и злоупотреблениями, оздоровить нравственный климат в государстве.
В действительности в Польше в мае 1926 года установилась автократическая диктатура Пилсудского, слегка прикрытая ширмой буржуазного парламентаризма.
Вместе с тем болезненный удар был нанесен авторитету Маршала. Поскольку выборы фактически превратились в плебисцит, который должен был засвидетельствовать популярность его личности, результаты голосования навевали грустные мысли. Забыли пилсудчики, что миф плохо переносит проверку методом статистики, и судьба их за это покарала. Они слишком поздно это поняли, но достаточно ловко попытались выйти из создавшегося положения. Тут же они стали заявлять, что капитал на популярности Маршала нажили себе также и другие группировки.
«В любом случае, — писал Славой Складковский, — результат этих выборов не отвечал огромной популярности Маршала Пилсудского в Польше. А что еще хуже — ряд оппозиционных партий использовали сверх всякой меры самое популярное в Польше имя Коменданта при голосовании за свои списки, утверждая, что именно они лучше всего понимают идею Коменданта, а не правительство и Блок беспартийных».
Однако никакие объяснения не были в состоянии изменить того, что парламент остался, как и в прошлом созыве, оплотом оппозиции. Не изменилось и враждебное отношение к нему Пилсудского, которому теперь приходилось действовать в значительно более трудных условиях, тогда как Сейм ощущал прилив сил благодаря только что оказанной поддержке избирателей.
Маршал это понимал и поэтому теперь был готов скорее, чем раньше, применить силу. Он говорил на конфиденциальном заседании руководителей «ББ» 13 марта 1928 года: «Сейм существует не для того, чтобы он мучил правительство. И если Сейм не захочет сотрудничать с правительством, он будет распущен». Ничего хорошего не предвещали слова, отрицающие основной принцип парламентаризма, согласно которому правительство сотрудничает с представительным органом, а не наоборот, как этого хотел бы диктатор, презирающий депутатов.
Первый урок Сейм получил сразу же в момент открытия. «За несколько дней до начала заседаний Сейма, — вспоминал Складковский, — меня вызвал пан Маршал, который заявил следующее: «Я лично открою новый Сейм от имени пана президента. Они должны только принять присягу и выбрать председателя (Пилсудский давно уже не употреблял определение маршал Сейма», считая, что оно позорит его воинское звание. — Авт.). И более ничего. Если мне попробуют помешать, то я введу в Сейм полицию…» Конечно, во время торжественных заседаний могли произойти какие-то инциденты, но единственным органом, который имел полномочия наводить здесь порядок, была стража маршала Сейма. Использование полиции означало неуважение к Сейму. А именно этого желал Пилсудский.
Унижающий парламент сценарий был реализован со всей последовательностью 27 марта 1928 года. Когда Маршал появился в зале, чтобы зачитать обращение президента, то депутаты-коммунисты встретили его криками: «Нет фашистскому правительству Пилсудского!» За дело взялся генерал Складковский. Появилась полиция, пытавшаяся силой выпроводить протестующих. Использование полиции вместо стражи маршала Сейма возмутило и других депутатов, которые поддержали оборонявшихся. Началась суматоха, и утихомирить зал удалось только с помощью очередного отряда на сей раз уже вооруженных полицейских.
Сейм на собственном примере смог убедиться, что вооруженный полицейский значит больше, чем депутат. Однако в тот раз он не сделал из урока надлежащих выводов. Депутаты кипели от возмущения, их не успокоили слова из зачитанного Пилсудским обращения о том, чтобы с «наилучшими пожеланиями, считаясь с существующими жизненными реалиями, они искали разрешения великой проблемы гармоничного сотрудничества государственных властей <…> посредством здравой морали каждодневной жизни (подчеркнуто нами. — Авт.)». После того, что произошло в зале, это прозвучало как издевка.
Вскоре депутаты продемонстрировали, что угрозами их не склонить к уступкам. На этом же заседании, вопреки явно выраженной воле Пилсудского, они выбрали маршалом Сейма руководителя ППС Игнацы Дашиньского. Кандидат Бельведера Казимеж Бартель провалился с треском. В рядах «ББ» произошло замешательство, которое не было долгим, поскольку сенаторы тут же демонстративно покинули зал. Возможно, они рассчитывали, что Пилсудский распустит строптивый парламент.
Однако диктатор не решился на такой шаг. «Результаты выборов, — пишет профессор Анджей Гарлицкий, — продемонстрировав слабую поддержку польским обществом санации, вынуждали Пилсудского действовать осторожно, считаться с необходимостью сохранения видимости демократической системы, хотя бы даже и существенно ограниченной. Разгон парламента — в тот момент трудно объяснимый для общественного мнения акт — неизбежно привел бы к новым выборам, а было совсем не ясно, окажутся ли их результаты более выгодными для правительственного лагеря. Могло произойти и наоборот». Таким образом, Маршал вновь оттягивал развязку с Сеймом, ожидая более подходящего момента.
В ближайшее время решительные действия были невозможны и из-за серьезного ухудшения состояния его здоровья. В ночь с 17 на 18 апреля у него произошел инсульт. На два дня он даже был помещен в больницу. Правда, симптомы болезни, в том числе и паралич правой стороны тела, быстро прошли, но полностью рука уже так и не восстановилась. Имелись опасения, что в любой момент удар может повториться, причем с трагическим для пациента финалом. Ближайшие соратники были полны тревоги. «При склерозе, которым страдает Комендант, — записал в начале 1934 года Складковский, — мы очень боимся повторения апоплексического удара, который был уже два года тому назад, по счастью в очень легкой форме». Общественность, как обычно бывает в таких ситуациях, была оповещена о неопасной болезни. Действительный диагноз держали в строгом секрете.