Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919)

Хазан Владимир

Приезд Пальчинского в Италию был связан с подписанием ею 15 (28) июня 1907 г. нового торгового договора с Россией и оживлением торговых отношений между ними (подробнее об этом см., например: Россия и Италия 1972: 421-30 – выступление О.В. Серовой). Деятельность Рутенберга на угольном поприще также была связана с открывавшимися здесь для него новыми возможностями и перспективами.

Однако, как это описано в упомянутой статье Рутенберга, из его инициативы организовать российские угольные поставки для итальянских железных дорог ничего не получилось. По необъяснимым причинам после длительной и муторной волокиты выгодная торговая сделка, которая могла иметь крайне важный характер для международных отношений

двух стран, была сорвана российской стороной.

Со своей стороны, – писал Рутенберг, – мне остается повторить только вслед за итальянцами:

– «Странные люди». Поднесено большое, готовое дело, для которого им палец о палец не пришлось ударить; от удовольствия только empressement ⁴на все выражали. А что натворили! Дела никакого не сделали, а в министерстве вызвали раздражение и отношение к себе как к несерьезным, неделовым людям. Можно интересоваться или нет делом; зачем же самих себя унижать? (Рутенберг 1911:313).

Статья завершалась полукомичным постскриптумом:

P.S. В конце сентября, наконец, H.A.<sic> Авдаков ⁵по телеграмме поручил какому-то парижскому французу поехать в Рим заключить контракт. Доехал француз до Турина за день до объявления войны ⁶. Известили меня, приглашая явиться в Рим. Но у «уполномоченного» не оказалось… документальных полномочий для заключения контракта!!!.. Француз уехал обратно в Париж за доверенностью. А тем временем войну объявили, и – Босфор заперт.

Таков покуда трагикомический финал предприятия…

Дельцы наши россияне! (там же: 319).

В Италии Рутенберг близко сошелся с членом российской социал-демократической партии Авигдором (Виктором) Евсеевичем Мандельбергом (1870–1944), врачом по профессии.

Окончив в 1893 г. медицинский факультет Киевского университета, Мандельберг поселился в Петербурге, где началось его увлечение революционными идеями. В 1899 г. за антиправительственную пропаганду среди рабочих он был выслан в Восточную Сибирь. Там познакомился со своей будущей женой – сестрой М.А. Новомейского, который годы спустя станет в Палестине директором Поташной компании на Мертвом море. Мандельберг близко знал многих известных революционных деятелей России: П. Кропоткина, Г. Плеханова, В. Ленина, Л. Мартова, Л. Троцкого, встречался с представителями международного социалистического движения: А. Бебелем, Ж. Жоресом, В. Адлером, Э. Бернштейном и др. В 1903 г. принимал участие во II съезде РСДРП, где произошел раскол на большевиков и меньшевиков. В 1907 г. от Иркутска был избран депутатом во 2-ю Государственную думу. После ее роспуска, ввиду неизбежного ареста, эмигрировал за рубеж и таким образом попал в Италию. Поселившись с семьей в Нерви, вблизи Генуи, зарабатывал на жизнь своей прямой специальностью врача: многие русские, страдавшие чахоткой, проводили зимнее время на юге Италии, в мягком средиземноморском климате. Там он познакомился с Шалом Алейхемом, приезжавшим в Нерви в течение нескольких сезонов подлечить легкие ⁷.

Мандельберг, который, оставался правоверным социал-демократом и во всем на свете, включая еврейскую проблему, искал марксистскую подоплеку, отмечал в Рутенберге преобладание именно еврейского начала. 23 ноября 1915 г. он писал Л.Г. Дейчу в США:

Вы напрасно так относитесь к Рутенбергу как к противнику, с которым не стоит воевать <…> мы с ним неоднократно разговаривали и близко сошлись. Его направление, по-моему, отвечает несомненно существующему и сейчас усиливающемуся в нашем социалистическом мире течению, которое я назвал «антисемитическим» наизнанку. Читали ли Вы «Пыль» Соболя? То же самое. Особенно у соц<иалистов>-рев<олюционеров> их много. И с ними бороться нужно ⁸.

После Февральской революции Мандельберг вернулся в Россию. Из Петрограда отправился в Сибирь, принимал активное участие в создании Дальневосточной республики. В 1921 г. поселился в Палестине, где работал врачом, продолжая оставаться верным социал-демократическим идеям. Так, он был одним из главных инициаторов открытия в Тель-Авиве в 1927 г. Клуба социал-демократов. Выходивший в Берлине главный орган эмигрантской социал-демократии «Социалистический вестник» сообщал на своих страницах (1927. № 18 (160). 22 сентября. С. 13):

13 августа в Тель-Авиве открылся «Клуб социал-демократов». Открытие вызвало большой интерес среди рабочих Тель-Авива. Маленькая комнатка, несмотря на сильную духоту и жару, была битком набита рабочими; не поместившиеся теснились на улице, где устраивали дебаты по вопросам, обсуждаемым внутри.

Открыл клуб т. Мандельберг; задачи «клуба» он формулировал так: историческая задача социал-демократии в настоящее время – борьба на два фронта – борьба с организующимся и крепнущим фашизмом и борьба с разлагающим и дезорганизующим рабочее движение большевизмом.

В Палестине задача эта осложняется следующими специфическими особенностями. Во-первых, рабочее движение находится здесь еще под слишком сильным влиянием сионизма; оно не только идеологически, но отчасти организационно связано с ним; во-вторых, большевизм дарит Палестине сугубое внимание. Главный движущий нерв иностранной политики Советской России: ущемить Англию. Считая Палестину одним из важных и легко уязвимых пунктов Английской империи, большевики очень интересуются Палестиной и очень удачно использовывают <sic> все ошибки здешней официальной Рабочей партии. Задача Клуба <с одной стороны> – помогать рабочим освободиться от находящейся в плену у чужой идеологии нынешней политики их рабочей организации; с другой, бороться с демагогией и дезорганизацией, вносимыми сюда большевиками.

В Палестине Мандельберг написал несколько книг, в частности «Neged mishpat mavet» (Против смертной казни) (Tel Aviv: Aretz, 1934). Конкретным поводом для нее послужил местный сюжет: суд над А. Ставским, подозреваемым в убийстве одного из руководителей сионистского рабочего движения в Палестине X. Арлозорова. Фактически же общая концепция книги была шире и содержала автобиографический подтекст: ему, российскому социал-демократу, прошедшему ссылки и тюрьмы, был хорошо знаком предмет, против которого он поднимал голос протеста. Другой книгой, возвращавшей в годы молодости, стали воспоминания «Mi-hayai: prakei zihronot» (Из моей жизни: отрывки воспоминаний) (Tel Aviv: Ahdut, 1942) – расширенная версия его давнего мемуара «Из пережитого», вышедшего в Давосе (Швейцария) в 1910 г. Рассказ о событиях прошлого в давосской книжке достигал 1907 г., времени роспуска И-й Государственной думы. В новой, ивритской, версии описана вся жизнь, полная разнообразных и неожиданных поворотов, прибившая в конце концов российского политического и общественного деятеля к палестинскому берегу. Встречи с Рутенбергом в ней не упомянуты.

Познакомился в Италии Рутенберг и с A.B. Амфитеатровым, который, став в оппозицию к правящему режиму, в июле 1904 г. покинул Россию. За два года до этого он написал свой знаменитый фельетон «Господа Обмановы», в котором в едкой сатирической форме вывел царскую династию Романовых. Опубликовавшая его газета «Россия» была закрыта, а сам автор сослан в Минусинск. Праворадикальный журналист А. Ренников (Селетренников), с нескрываемым раздражением оценивая либеральный демарш Амфитеатрова, писал: