Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919)
Шрифт:
тем самым игнорируются не только немецко– и франкоязычное издания, но и частичная публикация на русском языке (появившаяся фактически первой) в нью-йорской газете «Новое русское слово», см.: Герасимов 1933.
3. Разные источники называют разное число жертв – убитых и раненых в этот день: по сильно заниженным официальным данным, было убито 130 человек, ранено – 299. См. обсуждение этой проблемы современными западными историками: Sablinsky 1976: 263-68; обзор разных точек зрения представлен в: Ксенофонтов 1996:132-34.
4. В статье «Луг зеленый» (1905)
В тяжелые для России январские дни мне пришлось переживать в Петербурге весь ужас событий. Что-то доселе спавшее всколыхнулось. Почва зашаталась под ногами.
Как-то странно было идти на зрелище, устраиваемое иностранной плясуньей.
Но я пошел.
И она вышла, легкая, радостная, с детским лицом. И я понял, что она – о несказанном. В ее улыбке была заря. В движеньях тела – аромат зеленого луга. Складки ее туники, точно журча, бились пенными струями, когда отдавалась она пляске вольной и чистой.
Помню счастливое лицо, юное, хотя в музыке и раздавались вопли отчаянья. Но она в муках разорвала свою душу, отдала распятию свое чистое тело пред взорами тысячной толпы. И вот неслась к высям бессмертным. Сквозь огонь улетала в прохладу, но лицо ее, осененное Духом, мерцало холодным огнем – новое, тихое, бессмертное лицо ее.
Да, светилась она, светилась именем, обретенным навеки, являя под маской античной Греции образ нашей будущей жизни – жизни счастливого человечества, предававшегося тихим пляскам на зеленых лугах.
А улицы Петербурга еще хранили следы недавних волнений (Белый 1905: 9).
5. Игла: Литературно-политический и юмористический журнал (Санкт-Петербург). 1906. № 1. С. 6. Над стишком был нарисован Гапон, с телом в виде мешка, на котором было написано 30 ООО – сумма, которую гапоновский комитет получил от правительства С.Ю. Витте (судьба этих денег многократно становилась темой общественного обсуждения, см., к примеру, ДГ: 65-7). Впоследствии в своих воспоминаниях Витте открестился от этих денег. Об отношениях Витте с Гапоном см.: Петров 1925: 15–27.
6. По всей видимости, именно она была представлена на конкурс революционных пьес, объявленный ТЕО Наркомпроса в 1921 г. (конкурс не состоялся). В этом случае, возможно, что именно о ней писал А. Блок в рецензии на конкурсные пьесы:
Может быть, автор использовал и много источников, может быть, он неплохо распределил материал; но, изображая людей известных – Гапона, Манасевича-Мануйлова, Рачковского и др., – надо снабдить их какими ни на есть характерными чертами; это автор сделать не сумел; вообще он <…> не мог сколько-нибудь возвыситься над своим материалом. <…> Надо ли представлять на сцене повешенье Гапона? Все отвратительно, а конец – отвратительнее всего (Блок 1960-63, VI: 331-32).
7. Из работ о ней последнего времени см. содержательные статьи Г.В. Обатнина (Обатнин 2007: 32–46), О. Макаровой (Макарова 2007: 100-20), а также публикацию ее писем, хранящихся в архиве Департамента полиции (Зубарев 2007: 121–150).
8. О влиянии Гапона на основную концепцию и образный строй пьесы С. Ан-ского «Диббук» см.: Сафран 2004: 309-23; англоязычный вариант: Safran 2005: 707-22. Следует только уточнить, что переведенные Ан-ским на идиш воспоминания о Гапоне были напечатаны в варшавской газете «Der Moment» (1920. № 241. September 22. S. 5–6; № 247. October 29. S. 5–6; № 253. November 5. S. 5).
9. Здесь же были анонимно (под литерами N.N.) напечатаны воспоминания очевидца и участника гапоновской казни A.A. Дикгофа-Деренталя «Последние минуты Гапона» (С. 116-21) и редакторское послесловие (С. 121-22) (о Дикгофе-Дерентале см. прим. 7 к предыдущей главе).
10. Подготовляемые Рутенбергом для ЦК отчеты о Гапоне были еще включены в кн.: За кулисами 1910: 177–204.
11. Павел Елисеевич Щеголев (1877–1931), историк литературы и русского революционного движения. В 1906–1907 гг. вместе с
В. Бурцевым и В. Богучарским редактировал журнал «Былое» (в ноябре 1907 г. журнал был закрыт, Бурцев эмигрировал в Париж, где в 1908–1912 гг. продолжил его издание, а Щеголева выслали из Петербурга; позднее, в январе 1909 г., он был приговорен к заключению на 3 года; освобожден из тюрьмы в 1911 г. по ходатайству Академии наук). Тема русской революции и провокаторства неизменно интересовала Щеголева, см. его и А.Н. Толстого совместную драму «Азеф: (Орел или решка)» <М.,> 1926; вступительную статью «Исторический Азеф» к кн.: Провокатор 1929: 5-12; а также книги: Щеголев 1927 и Щеголев 1930 (современное переизд., объединяющее обе последние книги – Щеголев П.Е. Охранники и авантюристы. – Секретные сотрудники и провокаторы. М.: Государственная публичная историческая библиотека России, 2004).
12. Узнав о смерти Щеголева, которого не стало 22 января 1931 г., и будучи осведомленной об интересе брата к этой фигуре, Роза Моисеевна писала ему (письмо от 27 января 1931 г.) (. RA):
Читал ли ты случайно, что Щеголев П.Е. умер <?>. Интересно ли тебе газету или книжку от нас получить и какую именно? Охотно вышлю.
13. Более чем через 20 лет Горький писал в очерке «Н.Ф. Анненский»:
9 января 1905 года я с утра был на улицах, – видел жалкую фигуру раздавленного «вождя» и «героя дня» Гапона, видел «больших» людей наших в мучительном сознании ими своего бессилия. Всё было жутко, всё подавляло в этот проклятый, но поучительный день (Горький 1968-76, XX: 74).
О Горьком в день 9 января 1905 г. см. воспоминания: Каховская 1959: 218-21.
14. Ср. со свидетельством самого Гапона:
Когда Г<орький> увидел меня, он бросился мне на шею и заплакал (А. С. <Ан-ский> 1909:178).
15. Ср.:
Увлекшись окончательно своею ролью, окончательно сбитый с толку и толкаемый господами Рутенбергами и К° на безумный, но столь нужный для их революционного успеха поступок, Гапон начинает действовать как заправский революционер, и притом революционер-провокатор (Спиридович 1924:188; то же: Спиридович 1991/1930:171).