Пионер в СССР
Шрифт:
– Родион…Васильевич, какой театр? – Простонала Нина Васильевна.
Она восторженной реакции не разделяла, и в отличие от пионеров, которые теперь разглядывали электрика с уважением, испытывала лишь одно чувство – желание либо прибить дядю Родю, либо убиться самой. Тем самым избежав позорного выговора от директора.
Она даже немного дёрнулась в сторону «Деда Мороза». Не знаю, зачем именно. Может, закрыть рот ладонью, а может, просто сразу придушить. Мне кажется, если бы не такое огромное количество свидетелей, растерзанная
– Оооо…пардоньте…текст не тот… Электрик кивнул, отчего шапка съехала ему на лоб. Он крякнул, поправил головной убор, а потом, повторив жест с рукой, столь же громко продекламировал.
– Знаете ли Вы Митрича так, как знаю его я…То есть, всеми силами…
– Родион Васильевич!
Бегемот схватила электрика за рукав тулупа с такой силой, что несчастная вещь жалобно затрещала, а Нина Васильевна чуть не стала счастливым обладателем рукава. Правда, на кой черт ей один рукав, совсем непонятно.
– Сейчас же иди. те…идите к себе. Вы… Ты понял? Если тебя увидят, точно выгонят. С ума сошел!!! Не вынуждай меня, Родя, прибегать к крайним мерам.
Воспитатель говорила теперь достаточно тихо. Пионеры, стоявшие на крыльце толком ее слов не могли разобрать. А вот я, Ряскин и Мишин, очень даже все поняли. Обнаружилась еще одна причина лагерного вояжа Бегемота. Здесь не только внучка и бесплатная еда. У них, похоже, с дядей Родей – роман.
Наша троица переглянулась с понимающими улыбочками. Вернее я-то улыбался за компанию. А Ряскин и Мишин пребывали в восторге от ситуации. Ничего себе! Бегемот и дядя Родя!
– Нина, ты топчешь во мне мужчину. – Заявил вдруг электрик и гордо вскинул голову.
Центр тяжести из-за этого у него переместился и Родиона Васильевича немного повело назад.
– Топчу? – Бегемот задохнулась от возмущения.
Она снова оглянулась в сторону крыльца, затем, на всякий случай, улыбнулась Елене Сергеевне, заметно волнующейся из-за происходящего. Вожатую, кстати, понять можно. Ее волнения обоснованы. Очевидно, наш праздник, который должен сплотить отряд, медленно но верно превращался в очередную вакханалию. Нина Васильевна опять переключилась на своего «Деда Мороза».
– Вот я тебя сейчас растопчу. Я тебя сейчас…
Бегемот покрутила головой в поисках любого предмета, которым, видимо, она хотела нанести электрику травмы. Скорее всего, несовместимые с жизнью. Рядом с ведром, в котором стояла наша ёлка, максимально точно передающая настроение мероприятия, ободранная и кривая, валялся здоровенный сук. Не долго думая, Нина Васильевна наклонилась и взяла его в руку.
– Нина…Нина! Нина, не при детях! Не порть детям сказку! – Родион Васильевич прикрылся мешком и сделал попытку отстраниться. Однако был пойман крепкой рукой Бегемота за торчащую из-под тулупа майку.
– А ну, дыхни, сказочный персонаж. Чем от тебя пахнет? – Шипела она, при этом стараясь говорит тихо.
Со стороны все выглядело так,
– Это… По усам текло, а в рот не попало. Ни капли. Честное слово. Дети, с Новым Годом! – Электрик рванул вперед, чудом освободившись от крепкой хватки Бегемота.
Он понял, единственная его возможность избежать гнева женщины – это пионеры.
– Здравствуйте, детишки. – Дядя Родя, слегка покачиваясь, широко раскинул руки. – А кто даст Дедушке Морозу стульчик?
– А я стих знаю!
Присутствующие уставились в изумлении на Богомола, который произнес эту фразу. Учитывая, что он обычно говорил очень мало, а чаще – вообще не говорил, мы все изрядно прибалдели.
– Стих, конечно не стульчик… – Родион Васильевич покрутил головой, заметил пенек, который рос буквально в двух шагах, и с заметным облегчением уселся на него. – Ну, давай. Слушаю.
Я продолжать наблюдать за Ниной Васильевной. Картина очень занимательная. Бегемот в данный момент разрывалась между двумя желаниями. Это было заметно по ее виду. Начиная от выражения лица и заканчивая тем, как крепко она сжимала в руках палку. Я даже взглянул на воспитателя по-другому. Она с первого дня казалась какой-то мямлей. Аморфной мякиной. А тут, ты посмотри, просто валькирия.
Первое желание Бегемота – спровадить электрика как можно быстрее, пока дети ни черта не поняли. Есть ощущение, кроме меня и Ряскина мало кто сообразил, что это вовсе не часть игры. Мишин тоже мог бы понять, он стоял рядом. Аромат, источаемый дядей Родей, прекрасно чувствовал. Но, естественно, не понял.
Пионеры вообще были довольны до одури. Я даже слышал, некоторые шепотом обсуждали, мол, интересная в этот раз смена. Воспитатель с вожатыми удивили особенно. Вон какую классную игру придумали.
Подростки начали спускаться с крыльца. Они подтягивались к пеньку, на котором сидел Дед Мороз. Им казалось, все очень весело и здорово. Про украшенную бумажными снежинками комнату отдыха все благополучно забыли. Какая, к черту комната, когда тут так интересно.
Только Елена Сергеевна нервничала все сильнее. Она, в отличие от остальных, прекрасно понимала, на горизонте начала вырисовываться очередная задница.
Второе желание Нины Васильевны – чтоб прямо сейчас случился какой-нибудь глобальный природный катаклизм. Дождь, ураган, град, снег. Можно цунами или извержение вулкана, на худой случай. Что угодно.
Это тоже было заметно по тому, как она с надеждой поглядывала на небо. Но самое главное, Бегемот прекрасно понимала, в открытую ведь не скажешь, Родион Васильевич, иди проспись. Подростки тогда быстро все поймут.
В общем, казалось, мероприятие из педагогической игры превратилось в форменный бедлам. Ничто его уже не испортит больше, чем явление Родиона Васильевича. А вот хрен там! Нет предела совершенству.