Пипец Котенку! 3
Шрифт:
Возвращаемся в зал как раз вовремя. Соколовский приходит через минуту после нас и объявляет, что заседание продолжается.
— Суд изучил факты и пришёл к выводу, что сын Котёнкина и Ирисовой действительно скончался по пути в Сибирь, — произносит он. — Таким образом, остаётся только два законных наследника титула. Как я уже говорил, согласно дворянскому кодексу и правилам наследования, Кирилл Романович обладает бОльшими правами на титул. Однако есть обстоятельства, которые суд обязан принять во внимание…
Кирилл нервно ёрзает на
— Как видите, ваша честь, Ярослав обладает поддержкой единоверцев, в то время как Кирилл объявляется нежелательным главой рода. Кроме того, так сказал сам Кот. Нынешний граф Котёнкин лишён его покровительства, родовых способностей и перстня. Ярослав, напротив, имеет всё это.
Судья молча кивает, просматривая поручительства одно за другим.
— Протестую! — восклицает адвокат Кирилла.
— Отклоняется, — вяло машет молотком Вениамин Григорьевич. — Продолжайте, господин Грозин.
— В целом, я закончил, ваша честь. Могу лишь добавить, что если Кирилл останется владельцем титула, это может спровоцировать нежелательные для империи волнения среди дворянства. Почитатели Кота не потерпят, чтобы Кирилл Романович оставался графом.
— Протестую!
— Принимается, — произносит Соколовский и втыкает взгляд в Василия. — Господин Грозин, вы что, угрожаете?
— Ни в коем случае, ваша честь. Я говорю как есть.
— Воздержитесь впредь от подобного. Суд удаляется на совещание.
Фраза номинальная, поскольку Вениамин остаётся на месте. Продолжает листать документы, некоторое время задумчиво смотрит сквозь стол, а потом трижды стучит молотком.
— Суд принял решение! — объявляет он. — Признать обоих участников дела законными членами рода Котёнкиных. С учётом обстоятельств лишить Кирилла Романовича титула графа и передать его Ярославу Романовичу. Дальнейшее разбирательство между ними будет считаться внутренним делом рода и не потребует вмешательства власти, если не будут нарушены законы империи. Вердикт окончательный и обжалованию не подлежит!
Финальный стук молотка звучит, как гром. Ещё до того, как отзвучало его эхо, я достаю из кармана мобилет и набираю номер:
— Порох! Вы готовы?
— Так точно! — коротко отвечает Гриха. — Всё получилось? Ты граф?
— Да. Действуем по плану.
Кладу трубку и встаю. Побледневший адвокат Котёнкина сидит, обхватив руками голову, а сам Кирилл сверлит глазами судью. Он как будто не в силах поверить, что проиграл. Ведь победа была уже у него в руках, и вдруг её просто забрали.
— Немедленно и при свидетелях, включая досточтимого судью, объявляю Кирилла Котёнкина изгоем рода и лишаю его права наследования! — громко и чётко произношу я.
— Как угодно, — бурчит Соколовский,
Кирилл медленно поворачивается ко мне. Его челюсти стиснуты так, что скулы дрожат от напряжения. В широко раскрытых глазах — ненависть и бешенство.
— Ты… — цедит он. — Не можешь. Как?!
— Жопой об косяк, — усмехаюсь я. — Сам же мне подсказал, что сделать. Ладно-ладно, братец, расслабься. Я не буду тебя убивать, не трясись ты так.
— Я… трясусь… от гнева! — взрывается воплем Кирилл, и его окутывает духовный доспех.
Приставы тут же хватаются за револьверы, менталист творит какое-то заклинание. Пожалуй, во всём зале только я и судья остаёмся невозмутимы.
— Спешу напомнить, что вы в здании суда! — строго говорит Вениамин Григорьевич. — Применение магии, тем более боевой, здесь запрещено. Как и любого насилия.
— Слышал, дорогой? — подмигиваю я. — Вдохни поглубже и успокойся. Пойдём на свежий воздух. Там всё обсудим. Вы сможете забрать все необходимые документы без меня? — спрашиваю у Василия.
— Конечно, — кивает тот. Он в курсе нашего плана.
— Хорошо. Айда, братишка. А ты, лысый, уволен, — тычу пальцем в адвоката Котёнкина. — Можешь идти на все четыре стороны.
Кирилл снимает духовный доспех и медленно, будто во сне, поднимается. Подхожу к нему, обнимаю за плечи и решительно вывожу из зала.
— Вот видишь, старикан, — шепчу на ухо. — Справедливость восторжествовала. Ты взял чужую жизнь и чужой титул. Теперь у тебя их забрали.
Бывший ведун не отвечает. Покорно идёт вместе со мной по коридору, глядя в пустоту и тяжело, напряжённо дыша.
— Но я сказал правду, — продолжаю. — Убивать тебя не буду. Видишь ли, твои исследования могут мне пригодиться. Как знать. Но если не захочешь сотрудничать, я пойму и подарю тебе лёгкую смерть. Одним словом, какое-то время тебе придётся побыть моим пленником.
Выходим на улицу, и нас тут же окружает десяток моих гвардейцев. Новенькая форма, блестящие стволы винтовок и отточенные на тренировках движения.
— Взять его, — толкаю Кирилла в руки Порохова. — Только вежливо.
Котёнкин не сопротивляется. Его руки тут же скручивают за спиной и заковывают в наручники. На шее застёгивают металлический ошейник, гасящий способности к магии. Это уже Добрыня постарался.
Видимо, только почуяв, что лишился способностей, Кирилл оживает:
— Нет! Нет! — вопит он. — Не надо! Ярослав, прошу тебя!
— Ты что, не слушал? Всё в порядке, успокойся. Ты в безопасности. Просто придётся какое-то время подержать тебя на цепи, как собаку. Согласись, ты заслужил, — указываю подбородком на стоящую у крыльца машину. — Увезите его.
— Так точно! — отвечает Порохов и вместе с другими солдатами они тащат Кирилла-Степана к автомобилю.
Глубоко вздыхаю и смотрю на чистое небо, покрытое невесомыми пёрышками облаков.