Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII
Шрифт:
— Я вам скажу, герр Люкс, если есть на свете один ариец, который лучше сотни евреев, так он-таки есть вы!
Сент-Мориц, модный зимний курорт в горах Швейцарии. Санки подкатывают к террасе спортивного отеля. Ливрейные мальчики помогли покрытым снегом Грете и Сергею подняться и увели санки. На террасе танцы: люди в лыжных костюмах, веселые и беззаботные, тяжело переступают спортивными ботинками по натертому кафельному полу. Грета и Сергей делают круг танца, подходят к бару и выпивают по стаканчику виски-сода.
— Что теперь? — спрашивает девушка и робко поднимает
— Теперь начинается главное: серьезный разговор!
Они спускаются в заснеженную аллею и за кустами садятся на скамейку. Сюда едва доносится музыка, и слышно веселое чириканье птиц.
— Гензи! Гензи! — зовет Сергей, вынимает из кармана орешки и вытягивает руку.
Сейчас же с деревьев спускаются белочки, лезут к ним на колени, с колен на руки и начинают грызть орехи.
— Ну теперь мы совсем похожи на туристов, — говорит Сергей. Задумывается и осторожно начинает:
— Вы помните, Грета, с чего началась эта сказка? С вашей клятвы мести! В тот вечер вы захотели умереть ради мести. Но ведь смерть тут ни при чем. Мстить могут только живые.
— Понимаю. И жду платы, которую вы потребуете за всю эту роскошь. Не скрою: я наслаждаюсь ею и готова на все.
— Платы не нужно. Эта роскошь — только декорация поля боя.
— А кто же здесь солдат?
— Вы.
Пауза. На ее лице растерянность.
— Вы хотите, чтобы я, опять сделавшись графиней, отправилась с вами в Берлин и отсчитала оплеухи герру Ратке и фрау Шульц?
— Нет, они не стоят мести.
Пауза. Она напряженно думает.
— Тогда вы хотите разрушить благосостояние господина фон Вернера, моего неверного жениха?
— Нет, хотя фон Вернер — фигура покрупнее: он вступил в партию, дал крупную взятку и уже назначен оберштурмбан-фюрером в Хемнитце. Но и он — всего только один человек, как и сам рейхсфюрер Гитлер.
Быстро:
— Неужели вы хотите устроить покушение на самого рейхсфюрера?!
— Нет. Повторяю: и Гитлер — только человек. Подставная фигура, — переведя дух, Сергей говорит: — Я хочу, чтобы вы сильно ударили по всей системе, которая плодит и сытно кормит Шульцев, Ратке, Вернеров и Гитлеров.
Грета беспомощно разводит руками.
— Как же я, слабая девушка, могу сильно ударить по такой могучей железной машине? Я отобью себе руки, и все! В Берлине с ней борется Курт, он сильнее меня, а машина даже не дрогнула от его ударов.
— Могущество системы не в гитлеровской партии и даже не в ее союзе с итальянскими фашистами, а в единстве всех угнетателей на земле! Их тысячи, сотни тысяч, миллионы!
— Ну, видите! Я ведь это же и имею в виду!
— Но этому союзу противостоят угнетенные всех стран, а их миллиарды и с ними огромная Россия, ее вооруженные силы, общая наша надежда и защита! Против одной силы стоит другая, еще большая сила!
— Вы хотите, чтобы я поехала в Россию?
— Нет. Чтобы вы помогли самой себе, Курту и миллионам угнетенных немцев очистить Германию от гитлеровцев. Слушайте. Фон Вернер занял в Хемнитце место Раушбергера, которого потом с повышением перевели в Дортмунд. Наблюдая за фон Вернером, я узнал, что Раушбергер в Дортмунде стал посредником между немецкими военными концернами, правительством и гитлеровской партией. В его руки непрерывно текут важнейшие сведения о вооружении Третьего рейха, о его подготовке к войне. Вот тут-то и возникает возможность очень больно ударить по гитлеровцам и сохранить свои слабые ручки целыми.
Белочки, наевшись досыта, давно убежали. Грета сидела прямо и смотрела на Сергея, нервно теребя бахрому своей перчатки. Сергей закурил. С террасы слышались взрывы смеха и музыки, где-то совсем близко со свистом катились с гор санки, но Грета ничего этого уже не видела и не слышала. Она с напряжением ждала.
— Раушбергер раньше был коммивояжером и представителем фирмы «Немецкие текстильные фабрики» в Риме. Он хорошо говорит по-итальянски и года два тому назад случайно познакомился с молодой римлянкой, синьориной Фьорэллой Мональди, дочерью полковника фашистской Милиции. Но что для фашистского полковника иностранный коммивояжер? Отец был против брака, пока гитлеровцы не захватили в Германии власть. Теперь положение изменилось. Германский оберштурмбанфюрер — желанный человек в итальянской фашистской семье, и полковник охотно выдал свою дочь замуж за Раушбергера.
— Мне очень трудно, учитель. Говорите скорее! Все до конца! Я должна убить Раушбергера?
— Нет, вы должны сделать то же, что сделала Фьорэлла Мональди, когда стала фрау Раушбергер. Раза два в месяц к ней приезжает из Рима отец, и дочь показывает ему из сейфа мужа самые ценные документы, касающиеся положения дел в Германии. Полковник останавливается в доме Раушбергера, и, когда хозяин уезжает на работу, ознакомление с документами происходит быстро и незаметно. Приезды в Дортмунд вызваны тем, что Италия разместила в Германии крупные военные заказы и полковник возит в Дортмунд весьма интересные итальянские документы: он является связным между итальянскими и немецкими фашистами.
— Муж знает о проделках Фьорэллы?
— Неизвестно. Думаю, что нет. По дороге к дочери и от нее полковник дважды в месяц останавливается на своей вилле и отдыхает там два-три дня.
— Всем троим угрожает страшная смерть в гестапо!
— Может быть. Но здесь гестапо нет.
— Что вы хотите этим сказать?!
Глаза ее широко раскрыты. Руки прижаты к груди.
— В Лугано вы остановитесь в отеле «Империал». Там каждый вечер во время своих приездов бывает в баре полковник. Владелец отеля — его старый друг. Вы познакомитесь с ним, потом подружитесь и станете бывать у него на вилле. Установите местоположение и тип сейфа, а также наиболее безопасные пути к кабинету полковника. Разведайте постановку охраны виллы. Раза три во что бы то ни стало задержите полковника в баре на время, когда можно будет проникнуть в кабинет, минуя охрану. Вот и все. После этого вы свободны.
— Что вы хотите сделать из меня?
— Бойца. Такого, как Курт и его друзья, Альдона и Ганс, с которыми вы уже знакомы. Человека, который поможет больно ударить по всем Ратке, Балле и фон Вернерам. Я помогу вам смыть следы пощечин с вашего лица.
Пауза.
— Альдона любит вас?
— Нет.
— Да. Мужчины черствы и не чувствуют ничего. Но я знаю, она любит вас больше мужа.
— На поле боя только бой и солдаты, которые сражаются. Я ничего не знаю и не хочу знать.
— Но теперь узнали.