Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII
Шрифт:
— Там их ловят?
Генерал перекрестился.
— Но не всех. Извольте взглянуть сюда. Я показываю этот журнал только вам и специально для пересказа нашего разговора японцам, жест исключительного доверия. Надеюсь, и ваша сторона ответит тем же!
Иноходцев в третьей комнате подошел к платяному шкафу и вынул из-под белья тонкую журнальную тетрадь, похожую на складской реестр.
— Я работаю не один год, и в Россию отправлена не одна сотня моих учеников. Я получаю извещения о случаях, когда мои курсанты проваливаются: мне это помогает выяснить
На мгновение генерал открыл журнал и сейчас же захлопнул его.
— Да-с, — Иноходцев гордо закинул голову и похлопал рукой по обложке, — вот эти люди уцелели и работают сейчас в России: они создали там свои организации и руководят ими. Этот посев — мой дар будущей Российской империи!
Пауза. Иноземцев стоит в гордой позе, Сергей спокойно смотрит на него и говорит равнодушно:
— Чем же объяснить высокий процент отсева?
— Помощью населения советским чекистам. Моих учеников раскрывают не чекисты, а простые люди.
— Значит, ваша подготовка все же недостаточная?
— Она совершенна, мистер Джеки, но не совершенны советские люди! А их я смогу переделать только тогда, когда снова стану генерал-губернатором Лифляндии или Туркестана.
— Пожалуй, вы правы! Еще вопрос: а не подозреваете ли вы, что большевики уже открыли вашу школу?
Генерал фыркнул и лихо закрутил усы.
— Мистер Джеки, я чую, слышите, носом чую большевика! Фотографию товарища из Совдепии носом найду и отличу среди тысяч фотографий порядочных людей! Да, да, это не выдумка! А уж живого большевика не учуять — нет, мистер Джеки, не оскорбляйте меня таким подозрением, я специалист по советским делам, да-с, и хороший специалист!
И старичок колесом выпер запавшую грудь и щелкнул каблуками.
— Не волнуйтесь, господин генерал, и не обижайтесь. Японцам такой вопрос показался бы естественным. Итак, я вижу, что наша беседа подходит к естественному концу. Мне остается только выслушать ваше деловое предложение.
Генерал сделал учтивый жест рукой, провел гостя в первую комнату и усадил в кресло. Сел сам. Сделал паузу.
— Мистер Джеки, вы понимаете, для меня лестно и прибыльно получить такого клиента, как японская разведка. Сколько курсантов вы могли бы давать каждый год?
— Человек десять.
— Примерно года на полтора, учитывая особенности обучения и места назначения?
— Да, можно и года на полтора. Но не больше: японцы усидчивы и трудолюбивы.
Иноходцев быстро:
— Прекрасно. Это меня устраивает!
— Какова стоимость обучения?
— И воспитания, мистер Джеки!
— Да, конечно, и воспитания.
Генерал встал. Поднялся и Сергей. Оба они вытянулись друг перед другом:
— Ваш чин, мистер Джеки?
— Подполковник в отставке, господин генерал.
— Господин подполковник, моя супруга и я будем польщены, если вы пожалуете к нам откушать чаю. Сегодня, к пяти часам вечера.
— Благодарю вас.
Оба щелкают каблуками и церемонно жмут друг другу руки.
Генерал держит за плечи свою старушку-жену. Оба восторженно улыбаются, потом истово крестятся и торжественно целуются.
Генерал:
— Вот, матушка Эльфрида Карловна, и пришло счастье! У края гибели были, школу закрывать готовились, и вдруг такое счастье: косоглазые! Я тому типу намекнул, что дела школы хороши, что у меня много учеников из господ офицеров. Этот Джеки не должен знать о нашем настоящем положении.
Старушка умиленно, сквозь слезы:
— Бог послал! А ты еще плакал, что ты сам и школа — чистейший анахронизм, — она еще раз крестится. — Хотя не знаю, друг мой Иван Константинович, как бог — командует японцами или нет?
Генерал закручивает усы:
— Бог над всеми армиями верховный командир-с, а уж генерала российской службы он в обиду не даст — это ему не положено-с! Если я и анахронизм, то перед неумными людьми, а не перед богом! Да-с!
Небогато обставленная столовая в квартире генерала Иноходцева при «Высшей школе русского языка». За столом, сервированным для чая, с самоваром и объемистым графином, сидят Сергей, генерал и его жена, молчаливая полная старушка в очках и темном платье.
Сергей:
— Я вас понял, господин генерал. Слушаю дальше.
Генерал, уже изрядно выпил:
— Я сделал смету, вот извольте видеть, тут все цифры, обоснование и итог. Но прежде чем вручить их вам, мистер Джеки, я хотел бы просто, по-русски, знаете ли, по-семейному, побеседовать с вами. Нам, очевидно, придется в будущем видеться не раз, хотя я надеюсь на скорое знакомство с японскими офицерами. Вот и выпейте с нами чайку или рюмку водки. Эльфрида Карловна для вас испекла хворост, это печенье у русских принято к чаю, к водке закуска вот здесь. Кушайте, уважаемый гость, чувствуйте себя спокойно, вы — среди друзей.
Сергей:
— Сотрудничество с японцами вы, господин генерал, внутренне приемлете?
Пауза. Генерал собирается с мыслями для разговора, который принимает философско-политический оборот, столь подходящий для его состояния:
— Господин Джеки, я — русский и внутренне приемлю только Российскую империю и все к оной относящееся. Но жизнь есть жизнь, и ради будущего торжества империи я готов сотрудничать, извините, с самим чертом и его бабушкой, и сотрудничать честно и добросовестно.
Генерал опрокидывает граненую большую рюмку.
— Я полагаю, что истинная культура с ее высокими духовными ценностями существует только в России. К западу от нее простирается иудейская культура, к востоку — азиатская. Сейчас исчадие ада, ставленник тринадцати сионских мудрецов, готовит поход на Россию, чтобы в ней окончательно утвердить иудейство. Это — верховный цадик иудейский!
— Кто же именно?
Генерал в изумлении. Его жена поверх очков строго поднимает на Сергея глаза.