Пир Джона Сатурналла
Шрифт:
Она приподняла бровь:
— Что же задолжал вам мой покойный муж, мастер Сатурналл? Помимо поездки на украденной лошади?
— Передо мной в долгу не он, ваша светлость. Долг, о котором я говорю, возник еще прежде, чем Пирс стал хозяином Бакленда. Прежде, чем здесь появилось поместье. Во времена, когда Бакленд все еще принадлежал Беллике. Ваш предок кое-что забрал у моего.
Глаза Лукреции сузились:
— Что же это? Какой у меня долг перед вами?
— Ваша светлость задолжала мне пир.
Джемма приказала поставить кровать в старых покоях мистера Паунси. Свободных комнат
— Все, что Пирс не пропил, он потратил на экипажи и лошадей, — сказал Джону Симеон, когда они скребли ложками по оловянным тарелкам. — Погреба теперь почти пустые. Я с прошлого лета не видел лимонов.
— Прямо как в старые добрые времена, — усмехнулся Джон. — Скоро вы станете выпекать райские хлебцы.
— Не приведи господь, — содрогнулся Симеон.
Один из поварят в другом конце стола толкнул локтем товарища, и они коротко перешепнулись. Потом мальчик громко спросил:
— А правда, что вы стряпали для прежнего короля, мастер Сатурналл?
— Было дело однажды, — ответил Джон. — Я и дегустировал для него.
— А для турецкого короля вы тоже стряпали?
— Нет, не привелось. Но я как-то жарил барана для халифа. Мясо у них совсем постное, у берберских баранов. Их нужно день напролет поливать жиром.
— А для французского короля, мастер Сатурналл?
— Кремы, кремы и еще раз кремы, — улыбнулся Джон. — Желе такие твердые, что хоть сарацинскими саблями руби. Однажды нож у нарезчика застрял в желе намертво…
Он рассказывал поварятам разные небылицы и вел долгие беседы с Филипом, Адамом, мистером Бансом или Беном Мартином. Погода становилась все холоднее, и небо над Равнинами заволокло низкими серыми облаками. Джон совершал долгие прогулки вокруг дома и часто задерживался у старого колодца, всякий раз гадая, не подойдет ли к нему черноволосый мальчуган, которого он учил бросать камни. Но он видел Уилла Кэллока только издали, когда тот проносился через сад или взбегал по склону пригорка. Возвратившись в кухню, Джон невольно поглядывал в сторону коридора, ведущего мимо пекарни в глубину кухонного царства, к помещениям, где когда-то жил Сковелл и работала его мать. Сейчас, по словам Джеммы, там трудилась Лукреция. Если он требует пира, воскликнула госпожа после разговора с ним, будет ему пир. Причем в Андреев день.
— Она намерена сама приготовить все кушанья, — доложила Джемма. — Я предлагала свою помощь, но она уперлась. И мастер Симеон предлагал, но она отказалась. Говорит, мол, все сделает своими руками. Хотя, по правде сказать… — Джемма осеклась.
— По правде сказать? — вопросительно повторил Джон.
— По правде сказать, она ножа от ложки не отличает, — закончила домоправительница.
Скоро начнутся снегопады, предупредил Филип. Конюхи будут держать его лошадь под седлом и наготове. Иначе он застрянет в Бакленде до весны. Дни текли своей чередой. Утром в Андреев день Джон умылся в тазу, принесенном одной из новых служанок, и тщательно оделся, затянув шнурки и застегнув пряжки. Продирая гребнем густые волосы, он задел бугристый шрам от мушкетной пули. В дверях вырос Филип:
— Хоть на прием к королю. — Он оглядел Джона с головы до ног и поправил ему воротник. — А что вид такой унылый? Или ты не горишь желанием отведать угощений, состряпанных леди Люси?
Джон сидел,
Стены в Солнечной галерее были завешены гобеленами. За окнами Джон видел живые изгороди Восточного сада. Потом внимание его привлекло какое-то движение. Из одной из живых изгородей вынырнула маленькая фигурка в намотанном на шею шерстяном шарфе. Уилл Кэллок перемахнул через низкий кустарниковый бордюр и помчался по лужайке. Вслед за ним из кустов появился старик. Мистер Мотт сердито закричал и неуклюже потрусил вслед за мальчиком.
— Беги, — прошептал Джон.
Мальчик припустил, и скоро престарелый садовник остался далеко позади. Джон с улыбкой смотрел вслед Уиллу, пока тот не скрылся из виду, а потом обвел глазами Восточный сад. Оранжерея все еще стояла на прежнем месте, всем своим видом вопия о ремонте. Там будут расти ананасы и персики, подумал он. Вызревать тяжелые виноградные гроздья и хурма. Облачная пелена, заволакивавшая небо, казалось, стала еще плотнее. Приемный двор закроют завтра, сказал Филип. Конюхи оседлают его лошадь, как было обещано. Джон посмотрел на дверь в конце галереи, и сердце невольно забилось сильнее.
В комнате все осталось по-прежнему, только теперь она сияла чистотой и портьеры были раздвинуты и подвязаны. Перед горящим камином стояли два кресла, но маленький столик между ними был накрыт на одну персону. Переведя взгляд на кровать, Джон услышал, как щелкнула задвижка на двери с кухонной лестницы. А что, если бы дверь не распахнулась тогда? И он не ввалился бы в галерею и не растянулся бы плашмя на полу перед ней? Чтобы поднять взгляд и увидеть худое угловатое лицо… В галерее раздались шаги.
Вошла Лукреция с подносом. Волосы она заплела в косы и уложила затейливыми кольцами, но платье на ней было простое. Он слегка поклонился:
— Доброго дня, леди Лукреция.
— Доброго дня, мастер Сатурналл.
Ее окутывал нежный цветочный аромат. Розовая вода, понял Джон. Лукреция опустила поднос на кровать и расставила на нем блюда в нужном порядке. Потом взяла в руки кувшин и повернулась к нему с каменным лицом:
— Сядьте.
Джон сел.
— Пир начинается с пряного вина, — сказала она. — Если мне не изменяет память.
Джон кивнул.
— Приправленного шафраном, корицей и мускатным орехом, — уточнил он. — И жареными финиками, ваша светлость.
— У вас замечательная память, мастер Сатурналл, — промолвила Лукреция, наполняя кубок. — Но я сохранила иные воспоминания о вине, которым вы меня потчевали.
Джон отпил и улыбнулся про себя, ощутив вкус воды.
— После вина подавали фарши, кажется, — продолжала Лукреция. — Из лебедя? Потом из гуся, потом из утки…
Он вспомнил слова, которые шептал ей на ухо. Изысканные описания простой грубой пищи, что он стряпал для нее в голодный год. Теперь слушать и пробовать предстояло ему. Лукреция зачерпнула ложкой комковатое месиво из маленького горшочка. Давленая брюква, понял Джон. Он вскинул взгляд.