Пир мудрецов

Афиней

{63 ...в длинные одеяния... — То есть в ксистиду, первоначально бывшую женской одеждой, мужчины носили ее в церемониальных случаях (ср. Платон. «Государство». 420Е).}

{64 ..Деметрий... — Полиоркет, сын Антигона (см. Плутарх. «Деметрий». 41).}

{65 ...Деметриевы праздники... — Посвященные не богине Деметре, но самому Деметрию (см. 253а).}

Нимфид Гераклейский пишет в шестой книге о своем городе [FHG. III. 15]: "ПАВСАНИЙ, победив в битве при Платеях Мардония, вовсе позабыл спартанские обычаи и в бытность свою в Византии до того дошел [b] в своей надменности, что посвятил богам, чьи храмы стояли у входа в пролив, бронзовую чашу с наглой надписью, будто он один совершает это посвящение и ни о ком другом в своем тщеславии не помнит; чаша эта сохранилась и по сей день:

Здесь, на эвксинских брегах, эту чашу принес Посейдону

Царь Павсаний, чья власть в эллинской славной земле,

В память своих побед: Геракла он древнего отрасль,

Сын Клеомброта-царя, родина - Лакедемон".

51. В большой роскоши жил и ФАРАКС ЛАКЕДЕМОНСКИЙ, - об этом пишет Феопомп в сороковой книге "Истории" [FHG.I.314]: [c] наслаждениям он предавался столь разнузданно, что скорее должен был зваться по этому пороку сицилийцем, чем по отечеству спартанцем. В пятьдесят второй

книге тот же Феопомп пишет [FHG.I.322], что и спартанец АРХИДАМ ЛАКОНСКИЙ оставил отеческий образ жизни и перенял чужеземную изнеженность; оттого жить на родине было ему в тягость, и невоздержанность постоянно влекла его на чужбину. Так, когда из Тарента пришли послы с просьбой о союзе, он поспешил им на подмогу; но когда он потом погиб в бою, то враги даже отказали ему в погребении, хотя [d] тарентинцы предлагали за его тело огромный выкуп.

Филарх в десятой книге "Истории" пишет [FHG.I.338], что ИСАНФ, царь фракийского племени кробизов, превосходил роскошью всех своих современников; он был богат и красив. А в двадцать второй книге он [е] рассказывает [FHG.I.345], что египетский царь ПТОЛЕМЕЙ ВТОРОЙ, хотя и был достойнейшим из владык и более всех заботился о воспитании мужей, однако и он от недолжной роскоши повредился в уме и говорил, будто он единственный достиг бессмертия и теперь будет жить вечно. И вот, промучившись несколько дней от приступа подагры, он, как стало ему лучше, выглянул в оконце и увидел, как на берегу реки египтяне растянулись на песке за немудреной трапезой. "Несчастный я!
– воскликнул он, - почему не могу я быть одним из них!"

52. О КАЛЛИИ и его прихлебателях у нас уже шла речь, {66} однако Гераклид [f] Понтийский в книге "О наслаждении" сообщает о нем такой рассказ, что я приведу его полностью [Voss, 37]. "Говорят, что когда персы в первый раз пришли на Эвбею, то казною их военачальника завладел один эретриец {67} по имени Диомнест. Вышло так, что тот военачальник {68} поставил свой шатер на Диомнестовом поле и положил деньги в комнате его дома. Когда все те персы погибли, то никто не знал, что у Диомнеста столько этого золота. (537) Но когда персидский царь вновь послал войско на Эретрию, чтобы стереть ее с земли, то богатые люди, понятным образом, стали искать для своего добра надежные места, и наследники Диомнеста послали свое золото на хранение в Афины к сыну Каллия Гиппонику, по прозвищу Аммон. И когда персы увели из Эретрии всех [b] эретрийцев [в Экбатаны], то огромные эти деньги остались у Гиппоника. Наследник его, тоже Гиппоник, {69} стал просить афинян дать ему место для сокровищницы на Акрополе, говоря, что опасно таким деньгам лежать в частном доме. Афиняне дали ему место, но поддавшись друзьям, он передумал и оставил деньги себе. Так Каллий {70} стал обладателем громадного состояния и стал жить в свое удовольствие, - и сколько было [с] вокруг него льстецов, сколько приятелей, сколько мотовства! Но привольная эта жизнь довела его до такой крайности, что под старость пришлось ему жить в одиночестве, с одною старухою из варваров, и умер он в нищете, не имея самого необходимого. А кто погубил состояния Никия Пергасийского и Исхомаха? {71} Разве не Автокл и Эпикл, решившись жить вместе и ничего не искать, кроме наслаждений? Потратив последний грош, они приняли яд и покончили счеты с жизнью".

{66 ...уже шла речь... — В дошедшей до нас версии трактата нет никакого упоминания о прихлебателях Каллия.}

{67 эретриец — житель Эретрии, города на Эвбее.}

{68 военачальник — Датис?}

{69 тоже Гиппоник — внук последнего.}

{70 Каллий — третий из носивших это имя. Он родился в 455 г. до н.э. Дом его описан в диалоге Платона «Протагор». См.: 5061}

{71 ...состояния Никия Пергасийского и Исхомаха? — См. Лисий. XIX. 46.}

[d] 53. Об АЛЕКСАНДРЕ ВЕЛИКОМ и его непомерной роскоши Эфипп Олинфский в книге "О кончине Гефестиона и Александра" рассказывает [Scr.Al.M.125], что в царском парке ему был поставлен золотой трон и ложа на серебряных ножках, и сидя там, он занимался делами с царскими товарищами. А Никобула говорит [Scr.Al.M.157], что на его пирах лицедеи только и старались его развлечь, а на последнем своем пире [е] сам Александр играл на память сцену из "Андромеды" Эврипида, пылко пил заздравное несмешанное вино и других принуждал пить. Тот же Эфипп рассказывает [Scr.Al.M.157], что на пирах Александр появлялся в священных одеяниях. Иногда он, как Аммон, облачался в порфиру и сандалии, а на лоб надевал рога, как у этого бога; иногда одевался Артемидою и часто ездил так даже на колеснице в персидском платье, с луком за плечами и охотничьим копьем в руке; иногда являлся одетый Гермесом - по будням в пурпурном ездовом плаще, в пурпурном [f] хитоне с белыми полосами, в македонской шляпе с царской диадемою, а на людях в [крылатых] сандалиях, в широкополой шляпе на голове и с жезлом глашатая в руке; {72} а порою выступал в львиной шкуре и с палицей, как Геракл. Что же тогда удивительного, что и у нас император Коммод возил в своей повозке, застеленной львиной шкурой, гераклову палицу и хотел называться Гераклом, если сам Александр, ученик Аристотеля, (538) уподоблял себя стольким богам, и еще богине Артемиде? Даже полы Александр обрызгивал дорогою миррой и душистым вином. В честь его воскурялась смирна и все другие благовония. Все при нем в страхе хранили благоговейное молчание, потому что он страдал разлитием черной желчи, был вспыльчив и мог даже убить. В Экбатанах он устроил праздник в честь Диониса, где всего было вдоволь на пиру, и сатрап Сатрабат {73} раздавал угощения каждому воину. Эфипп рассказывает [Scr.Al.M.125], что много люду съехалось на такое зрелище, а глашатаи вещали речи столь надменные, что превосходили и персидскую спесь. Так, среди многих, кто славил и венчал Александра, был начальник вооружений [b], настолько неуемный в своей лести, что когда он говорил с Александром, его глашатай в это время восклицал: "Горг, начальник вооружений, чтит Александра, сына Аммонова, тремя тысячами золотых, а когда пойдет Александр на Афины, то десятью тысячами полных доспехов и десятью тысячами катапульт со всеми нужными для войны снарядами".

{72 ...и с жезлом глашатая в руке.. — Все это атрибуты Гермеса.}

{73 ...сатрап Сатрабат.. — Это имя мидийского вельможи, чья дочь была замужем за Пердиккой, встречается только здесь. Арриан в «Анабасисе» дает форму Атробат или Атропат (что правильнее). Празднества происходили в 324 г. до н. э.}

54. Харет в десятой книге "Рассказов об Александре" говорит {74} [Scr. А1.М.118]: "После победы над Дарием Александр отпраздновал свадьбы, свою и своих

друзей, и выстроил для них в ряд девяносто два брачных терема. Свадебный покой вмещал сто лож, каждое в двадцать мин серебра, [с] и украшено брачным покрывалом, а царское ложе еще и на золотых ножках. Он призвал на этот пир всех личных своих гостей, {75} посадил их напротив себя и остальных новобрачных, а все остальное воинство, пешее и морское, все посольства и захожих зрителей угощал во дворе. Дворец был великолепно и пышно разубран драгоценными сукнами и полотнами [d], а полы выстелены пурпурными и алыми коврами, шитыми золотом. Крышу держали столбы в двадцать локтей высоты, со всех сторон в золоте, серебре и каменьях. По стенам со всех сторон висели дорогие покрывала, шитые золотом были со звериными изображениями, а держались они на прутьях, позолоченных и посеребренных. Двор был охватом в четыре стадия. Пированья шли под звуки труб, и не только свадебные, но и всякий раз, когда царю случалось делать возлияния, так что все [е] войско знало, что делалось во дворце. Пять дней длились эти свадьбы, и прислуживало им множество варваров и эллинов; были лучшие чудодеи из Индии, были Скимн Тарентский, Филистид Сиракузский, Гераклит Митиленский, а после них гласил стихи Алексид Тарентский, играли кифаристы Кратин Мефимнский, Аристоним Афинский, Афинодор Теосский, пели кифареды Гераклит Тарентский и Аристократ Фиванский [f], пели под флейту Дионисий Гераклейский и Гипербол Кизикийский, а флейтисты сыграли пифийскую песнь {76} и потом подыгрывали хорам: звали их Тимофей, {77} Фриних, Кафисий, {78} Диофант и Эвий Хал-кидский. С этих-то пор "Дионисовы льстецы" {79} стали зваться "Александровы льстецы" - настолько они превзошли самих себя, ублажая царя. В представлениях выступали трагические актеры Фессал, Афинодор и Аристокрит, и комические - Ликон, Формион и Аристон; был там и арфист Фасимел". {80} (539) А венков от посольств и прочих доброхотов (пишет Харет) набралось на целых пятнадцать тысяч талантов.

{74 Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». VIII.7.}

{75 ...всех личных своих гостей... — То есть чужеземного происхождения.}

{76 ...сыграли пифийскую песнь... — Начиная с 586 г. (Павсаний. Х.7.3) или с 582 г. до н.э. состязания флейтистов были добавлены к Дельфийским состязаниям кифаристов. Так что после этого на флейте уже мог исполняться пифийский ном (гимн), прославляющий победу Аполлона над Пифоном, — своего рода «программная» музыка.}

{77 Тимофей — См. 565а.}

{78 Кафисий — См. 629а.}

{79 Дионисовы льстецы — ироническое прозвище актеров.}

{80 ...арфист Фасимел... — букв, «псалт». Так называли кифаристов, игравших пальцами, без плектра. Имя Фасимела более нигде не встречается.}

55. Поликлит Ларисейский пишет в восьмой книге "Истории" [Scr. А1.М.132], что спал Александр на золотом ложе и что в походах при нем всегда были флейтисты и флейтистки, пьянствовавшие с ним до [b] зари. Клеарх в книгах "Об образе жизни" о поверженном Александром Дарий {81} пишет [FHG.II.309]: "Персидский царь, раздававший награды тем, кто изобретал для него наслаждения, куда менее дорожил своею царской властью; этим он погубил себя сам, но заметил это лишь когда другие захватили его скипетр и объявили себя правителями". Филарх в [с] двадцать третьей книге "Истории" [FHG.I.343] и Агафархид Книдский в десятой книге "Об Азии" [FHG.III.196] пишут, что непомерной роскоши предавались и "товарищи Александра". {82} Так, Агнон носил башмаки на золотых гвоздях. Клит, по прозвищу Белый, чтобы заниматься делами, выходил к посетителям, одетый в пурпурный плащ. Пердикка и Кратер, любители гимнастики, возили за собой козьи шкуры для шатра обхватом в стадий, отыскивали себе место близ походного лагеря и упражнялись под их навесом, а вьючные животные везли за ними песок для [d] занятий борьбой. Леоннат и Менелай любили охоту и возили с собой тенета в сто стадий длины, чтобы оцеплять ими местность и травить зверей.

{81 ...о поверженном Александром Дарий... — Ремарка относительно Дария прерывает рассказ об Александре.}

{82 ...«товарищи Александра». — Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». IX.3.}

Персидские цари будто бы занимались делами, сидя под золотым платаном, на котором была золотая виноградная лоза, а на ней изумрудная гроздь с индийскими рубинами и другими каменьями неслыханной цены; но все это, говорит Филарх, казалось ничтожным по сравнению с самыми будничными тратами Александра. Шатер его, вмещавший сто [е] лож, держался на пятидесяти золотых столбах. Сверху были натянуты драгоценные ткани, пестро вышитые золотом. Первыми вокруг стояли персидские мелофоры-яблоконосцы, {83} числом пятьсот, в одеждах багряного и яблочного цвета; затем лучники, числом тысяча, одетые в красное и огненное; а многие еще и в синих плащах; во главе их были македонцы с серебряными щитами, {84} числом пятьсот. В середине шатра стоял [f] золотой трон, с которого Александр, окруженный этими телохранителями, принимал посетителей. Снаружи вокруг шатра кольцом стояли слоны в полном вооружении и тысяча македонцев, одетых по-македонски, за ними десять тысяч персов, многие из которых - до пятисот - были одеты в пурпур по особому дозволению царя Александра. И из стольких друзей и служителей никто не смел приблизиться к Александру - таково было (540) его величие. Около того времени Александр пожелал одеть в пурпур всех царских товарищей и разослал в ионийские города, и прежде всего на Хиос, приказы прислать ему пурпурную краску. Когда этот приказ прочли на Хиосе, то случившийся там софист Феокрит сказал, что теперь ему понятно истинное значение гомеровского стиха [Ил.V.83]:

{83 ...мелофоры-яблоконосцы... — см.: 514.}

{84 ...македонцы с серебряными щитами... — специальный отряд македонцев. См. Полибий. V.79.4; Диодор. XVII. 57; Арриан. «Анабасис». VII.11.3.}

Очи смежила пурпурная смерть и могучая участь.

56. Царь Антиох {85} по прозвищу Грип устраивал в Дафне великолепные празднества и делал на них богатые раздачи, о которых пишет [b] Посидоний в двадцать восьмой книге "Истории" [FHG.III.263]. Прежде всего раздавались неразделанные мясные туши, потом живые гуси, зайцы и газели, пирующим вручались во множестве и золотые венки, и серебряные сосуды, и рабы, и кони, и верблюды. Каждый должен был взобраться на верблюда, выпить чашу и получить себе этого верблюда со всей поклажею и рабом-погонщиком. Рассказывая в четырнадцатой книге о царе, также носившем имя Антиох {86} (ходивший походом в Мидию против Арсака), [c] Посидоний пишет [FHG.III.257], что он ежедневно устраивал приемы для всего народа: на них выставлялись для еды несчетные жареные туши, а кроме того каждый уносил с собой неразделанное мясо и зверей, и птиц, и морских животных, наполняя этим целые телеги; а еще были и медовые пироги, и венки из смирны и ладана, и золотые ленты длиною в человеческий рост.