Пир стервятников

Мартин Джордж Р.Р.

Эти ее слова, похоже, позабавили Петира.

— А разве есть песня про Григора Клигана, умершего от смазанного ядом копья? Или про того наемника, которому сир Григор отрубал сустав за суставом? Ему замок достался от сира Амори Лорха, а тому — от лорда Тайвина. Одного убил медведь, другого — карлик. Леди Уэнт, как я слышал, тоже умерла. Лотстоны, Стронги, Харроуэи… Харренхолл убивает всех, кто коснулся его.

— Тогда отдайте его лорду Фрею.

— Хорошая мысль, — засмеялся Петир. — А еще лучше вернуть его нашей любезной Серсее. Не стану, впрочем, говорить о ней дурно — она должна прислать мне некие чудесные гобелены. Правда мило с ее стороны?

Услышав имя королевы, Алейна застыла.

— Ничего милого в ней нет. Я ее боюсь. Если она вдруг узнает, где я…

— То мне

придется вывести ее из игры раньше, чем я полагал. Если она, конечно, сама не выйдет. — Легкая улыбка Петира дразнила Алейну. — В игре престолов даже самые незначительные фигуры наделены собственной волей и могут отказаться делать придуманные для них ходы. Запомни это хорошенько, Алейна. Вот урок, который Серсее Ланнистер еще предстоит выучить. А пока не заняться ли тебе делом?

Да, разумеется. Она распорядилась подогреть вино, нашла в кладовой круг белого сыра и приказала напечь хлеба на двадцать человек — вдруг лорды взяли с собой кого-то еще. Если они отведают нашего хлеба и соли, думала Алейна, то уже не смогут причинить нам вреда. Фреи, убив в Близнецах ее мать и брата, попрали все законы гостеприимства, но трудно поверить, что столь благородный муж, как Джон Ройс, опустится до чего-то подобного.

Из кухни она перешла в горницу. На полу там лежит мирийский ковер, поэтому тростник можно не настилать. Она попросила двух слуг поставить на козлы столешницу и принести восемь дубовых, обитых кожей стульев. Будь это пир, она поставила бы один стул во главе стола, второй на другом конце и по три с каждой стороны, но сейчас она готовилась не к пиру. Шесть стульев с одной стороны, распорядилась Алейна, два с другой. Теперь лорды Хартии, должно быть, поднялись уже до Снежного Замка. Подъем, даже верхом на мулах, занимает почти весь день, а пешком в Гнездо добираются за несколько суток.

Возможно, лорды засидятся до поздней ночи, и понадобится сменить в горнице свечи. Когда Мадди разожгла огонь, Алейна послала ее вниз за душистыми восковыми свечами — их подарил леди Лизе лорд Ваксли, один из ее поклонников. После этого девушка опять спустилась на кухню — присмотреть за вином и выпечкой хлеба. Все было в порядке, и у нее еще оставалось время, чтобы выкупаться, помыть голову и переодеться.

Ее внимание остановило платье из пурпурного шелка и другое, из синего бархата с серебряными прорезями, под цвет ее глаз, — но потом она вспомнила, что Алейна незаконная дочь и должна одеваться сообразно своему положению. Лучше взять вот это, темно-коричневое, из тонкой шерсти, где на лифе, подоле и рукавах вышиты золотой нитью листья и виноградные лозы. Оно к лицу ей, и в то же время такое могла бы носить и служанка. Она примерила несколько ожерелий — драгоценности леди Лизы Петир тоже ей отдал, — но все они показались ей чересчур богатыми. В конце концов она остановилась на простой бархотке цвета осенних листьев. Посмотревшись в серебряное зеркальце Лизы, которое подала ей Гретчель, она убедилась, что это украшение хорошо подходит к густым каштановым волосам. Лорд Ройс нипочем меня не узнает, подумалось ей. Я и сама-то себя узнаю с трудом.

Чувствуя себя почти столь же уверенно, как Петир Бейлиш, Алейна Стоун вооружилась улыбкой и сошла вниз встречать гостей.

Орлиное Гнездо — единственный замок в Семи Королевствах, где главный вход расположен ниже темниц. Каменные ступени, ведущие на гору мимо Каменного и Снежного Замков, обрываются у Небесного. Последние шестьсот футов подъема — это отвесная скала. Здесь посетители слезают с мулов и либо садятся в деревянную люльку, служащую для поднятия припасов, либо карабкаются по каменной трубе, цепляясь руками на вырубленные в ней ямки.

Лорд Редфорт и леди Уэйнвуд, самые пожилые из лордов Хартии, выбрали люльку, которую затем опустили еще раз за тучным лордом Бельмором. Остальные предпочли подняться самостоятельно. Алейна, встретив их в Палате Полумесяца, где жарко пылал огонь, приветствовала их от имени лорда Роберта. Здесь же гостям подали хлеб, сыр и горячее вино в серебряных чашах.

Петир заставил ее выучить здешние гербы,

поэтому она узнавала всех, хотя никого не знала в лицо. Красный замок — это, естественно, Редфорт, коренастый, с аккуратной седой бородкой и добрыми глазами. Леди Анья, единственная женщина среди подписавших Хартию, одета в темно-зеленую мантию, где агатовыми бусинами вышито сломанное колесо Уэйнвудов. Шесть серебряных колоколов на пурпуре — это толстяк Бельмор. На его многочисленных подбородках растет морковно-рыжая борода. Саймонд Темплтон рядом с ним кажется особенно темным и угловатым. Нос крючком и льдисто-голубые глаза делают этого рыцаря похожим на красивую хищную птицу. На дублете у него девять звезд, обрамленных косым золотым крестом. Молодой лорд Хантер в горностаевом плаще привел Алейну в замешательство, пока она не разглядела застежку — пять серебряных стрел, расположенных веером. Этому «юноше», на ее взгляд, ближе к пятидесяти, чем к сорока. Отец его, правивший Длинным Луком чуть ли не шестьдесят лет, умер столь внезапно, что поговаривают, будто новый лорд ускорил его кончину. Щеки и нос Хантера красны словно яблоки — это указывает на приверженность к горячительным напиткам. Нужно будет наполнять его чашу, как только она опустеет.

У самого молодого из всех на груди три ворона с окровавленными сердцами в когтях. Каштановые волосы доходят до плеч, один непослушный локон упал на лоб. Сир Лин Корбрей. Алейна боязливо приметила его жесткий рот и недобрый взгляд.

Последними вошли Ройсы, лорд Нестор и Бронзовый Джон. Лорд Рунстона очень высок — ростом он не уступит Псу. Он уже сед и покрыт морщинами, но огромные ручищи по виду способны сломать иного юнца словно прутик. Суровое лицо этого старика живо напомнило Сансе его пребывание в Винтерфелле. Вот он, сидя за столом, тихо беседует с ее матерью. Вот возвращается с охоты с притороченным за седлом оленем, и его голос гремит среди каменных стен. Вот он, сражаясь на учебном дворе, валит наземь ее отца и поворачивается, чтобы сразить вдобавок и сира Родрика. Он узнает ее, непременно узнает. Может быть, ей стоило бы броситься к его ногам и просить покровительства? Но если он не поддерживал Робба, с какой стати он будет заступаться за Сансу? Война окончена, Винтерфелл пал.

— Лорд Ройс, — робко спросила она, — не выпьете ли чашу вина, чтобы согреться?

Свинцово-серые глаза Бронзового Джона, спрятанные под невиданно косматыми бровями, сощурились.

— Я тебя знаю, дитя?

У Алейны отнялся язык, но ее выручил лорд Нестор.

— Алейна — побочная дочь лорда-протектора.

— Мизинцев мизинчик потрудился на славу, — с ехидной улыбкой сказал Лин Корбрей. Бельмор засмеялся, и к щекам Алейны прихлынула кровь.

— Сколько тебе лет, дитя? — спросила леди Уэйнвуд.

— Ч-четырнадцать, миледи. — На миг она позабыла, сколько лет должно быть Алейне. — И я уже достигла расцвета.

— Цветочек, надо надеяться, еще не сорван, — пробормотал в большущие усы молодой лорд Хантер.

— Но так и просит, чтобы его сорвали, — добавил Лин Корбрей, как будто ее и не было здесь.

— Как видно, в Доме Сердец подобные речи считают учтивыми? — Анья Уэйнвуд начинала седеть, вокруг глаз пролегли морщинки, кожа на подбородке отвисла, но всякий сразу бы понял, что перед ним благородная дама. — Следите за своим языком, сир. Эта девушка, несмотря на свои юные годы, успела достаточно настрадаться.

— Мой язык вашей милости не касается, — ответил Корбрей. — Последите лучше за своим. Я не терплю выговоров, что могли бы подтвердить вам некоторые покойники.

— Проводи-ка нас к своему отцу, Алейна, — отвернувшись от него, сказала леди Уэйнвуд. — Чем скорей мы покончим с этим, тем лучше.

— Лорд-протектор ожидает вас в горнице. Прошу следовать за мной, милорды. — Крутая мраморная лестница вела из Палаты Полумесяца мимо житниц и нижних темниц замка. Лорды Хартии, проходя под тремя амбразурами, сделали вид, что не замечают их. Бельмор скоро начал пыхтеть, как кузнечный мех, а лицо Редфорта сделалось серым под стать волосам. Часовые наверху загодя подняли решетку. — Прошу сюда, милорды. — Алейна провела их по галерее, где висели великолепные гобелены. Сир Лотор Брюн открыл перед ними дверь горницы и сам вошел следом за остальными.