Пир страстей
Шрифт:
Так же, как раньше, растерянно подумала Айлин.
Безнадежный романтик, Роберто всегда дарил ей розы с коротко подрезанным стеблем и без шипов, чтобы она случайно не укололась. Он клал цветок на какой-нибудь свободный столик в ресторане Луиджи и ждал, пока она возьмет его, признав, что роза — для нее. Тогда в его глазах загорался шутливый вызов, а в ее — лукавое непонимание, и начиналась игра, понятная только им двоим.
Роберто был влюбленным, ожидающим знака, что его выделяют среди толпы, а Айлин — любимой, заставляющей его ждать, делая вид, будто она поглощена
Это была любовь без прикосновений. Понимание без слов.
Одиноко и торжественно лежащая на столе роза чудесным образом соединяла озорную рыжеволосую официантку и респектабельного, красивого, как античный бог, посетителя.
Когда они поженились, ничего не изменилось. Даже в самые черные дни их недолгой совместной жизни Айлин продолжала находить красные розы возле тарелки за завтраком или на подушке перед сном, забираясь в свою холодную кровать в отдельной спальне.
Эти розы без шипов были безмолвным напоминанием Роберто о том, что он все еще любит ее, несмотря на то что она с ним сделала.
И вот перед ней еще одна роза — свидетельство его любви. Впрочем, утром, с горечью подумала Айлин, даря ее, он ни о чем еще не знал.
Шлюзы снова открылись без предупреждения. Только на этот раз из-за них хлынули не слова, а слезы — годами копившиеся, невыплаканные слезы унижения, боли и ненависти.
А в коридоре, не дойдя нескольких шагов до ее спальни, стоял Роберто, с каменным лицом вслушиваясь в отголоски бушевавшей за дверью бури. Руки его были глубоко спрятаны в карманах, челюсти плотно сжаты, и, стоя у окна, он, не мигая, вглядывался в одному ему видимую точку на безоблачном голубом небосводе.
Когда за дверью воцарилась тишина, Роберто вытащил руки из карманов и несколько секунд задумчиво разглядывал пластырь на поврежденной ладони. Переведя глаза на здоровую руку, он вдруг поморщился, оглядываясь вокруг, словно размышляя, не стукнуть ли по чему-нибудь еще, а затем, придя, видимо, к выводу, что это делу не поможет, повернулся и решительно зашагал в сторону кухни.
Пятнадцать минут спустя он снова подошел к двери спальни Айлин, постучал, выждал несколько секунд и, не дождавшись ответа, вошел, внеся с собой аппетитный запах острого соуса.
— Ланч, — объявил он коротко, — через пять минут в кухне. Жду тебя, дорогая.
Ланч, повторила про себя Айлин. Эмоциональный взрыв позади, и все возвращается на круги своя. Похоже, у этого человека нервы из стальной проволоки, решила она с горечью.
Вспомнив о розе, девушка дрожащей рукой взяла ее с подноса и, прижав к груди, едва не разрыдалась снова.
В кухню Айлин пошла только потому, что по опыту знала, что произойдет, если она не сделает этого. Но смотреть на мужа она избегала, сделав вид, будто не замечает его присутствия, когда садилась за стол, в центре которого стояло большое блюдо горячих спагетти с соусом, источавших умопомрачительный аромат.
— Прошу, — пригласил Роберто, указывая на блюдо и занимая место напротив.
Подчиняясь, Айлин положила в стоявшую возле себя тарелку немного спагетти и отломила ломоть мягкого, еще теплого белого хлеба.
Он наблюдал за ее действиями неподвижно и молча, и лишь когда она, сделав над собой усилие, отправила в рот первую порцию, занялся собственной тарелкой. Ловкие, точно выверенные движения его рук неведомым образом отзывались в ее сердце.
Так они и завтракали, разделенные стеной отчуждения. Айлин заставляла себя есть, поскольку не хотела услышать новых саркастических комментариев по поводу чрезмерного изящества своей исхудавшей фигуры. Роберто же, как она подозревала, молчал, чувствуя, насколько хрупко установившееся между ними перемирие, и не желая его нарушать.
Спагетти, впрочем, были отменными — Роберто любил и умел готовить. Он занимался этим с огромным удовольствием в тот период их отношений, когда все было хорошо и безоблачно.
А потом все кончилось, раз и навсегда…
— Что дальше? — недружелюбно осведомилась Айлин, когда их безмолвная трапеза подошла к концу.
Роберто посмотрел на нее с таким видом, будто забыл, что обедает не один. Взгляды их встретились, и он тут же отвел глаза. Айлин не удивилась, ведь с момента первых слов ее исповеди он ни разу не посмотрел ей прямо в лицо.
— На часок-другой мне нужно наведаться в офис, — сказал он, бросив быстрый взгляд на часы. — А ты пока попробуй поспать. У тебя очень усталый вид.
А также измученный, нездоровый, измотанный, мелькнуло у Айлин в голове.
— Я имею в виду ситуацию в целом, — упрямо настаивала она. — Мне нужно знать, что ты собираешься теперь делать.
Не отвечая, Роберто откинулся на спинку стула.
Да, сказала она себе печально. У этого мужчины есть все: внешность, богатство, ум, обаяние и, конечно же, сексуальность.
Сексуальность его была сравнима с морем, глубоким и безбрежным, и устоять от соблазна утонуть в нем могли лишь очень немногие женщины. Айлин сама не раз и не два была свидетелем, как при появлении Роберто в каком-нибудь помещении, заполненном людьми, внимание всех представительниц прекрасного пола немедленно обращалось на него. Они могли быть молодыми, пожилыми или старыми — возраст здесь не играл никакой роли, ибо Роберто в полной мере обладал тем, что Черри очень удачно назвала харизмой — качеством, необходимым для превращения бесчисленных просто талантливых актеров в суперзвезд, число которым — единицы.
— Что я собираюсь делать? — переспросил он. — По-моему, я уже говорил тебе. Приведу в порядок текущие дела, чтобы завтра со спокойной душой съездить с тобой в поместье.
Ах, да, вспомнила Айлин, та красивая вилла из рекламного проспекта.
— Но я думала… — На лице ее отразилось такое удивление, что Роберто вздохнул.
— Ничего не изменилось, дорогая, — сказал он. — Ты моя жена, а я твой муж, и сегодня всего лишь второй день нашей новой жизни. Что бы с нами ни случилось, в прошлом или в будущем, ты все равно останешься моей женой, а я — твоим мужем. Понятно тебе?