Пир Валтасара
Шрифт:
Толстяк окинул его презрительным взглядом, пробормотал что-то про «мексиканских ослов» и снова устремился к телефону, не забыв прихватить с собой портфель.
Набрав длинную серию цифр, толстяк опять принялся вызывать мистера Пэнки. Стив прикрыл глаза ладонью, стараясь не слушать назойливый монолог круглоголового. Багажа все не было, и пассажиры, прилетевшие вместе со Стивом, потеряв терпение, разбрелись по кафе и барам. Зал совсем опустел. В нем оставались лишь толстяк в сером костюме, не отступавший от телефона, и Стив на скамейке у киоска. Наконец, после многих попыток, толстяку удалось соединиться
– Да-да, это я – Крукс, – твердил круглоголовый. – Феликс Крукс. Я должен был встретить его здесь… Вы поняли, мистер Пэнки? Да, Крукс, говорю я, черт побери… Из Акапулько, откуда же ещё… Нет, конечно, не встретил… Так вы ещё ничего не знаете, Пэнки!.. О боже!.. Я совсем не об этом… Ну при чем тут Кеннеди!.. Пэнки, поймите вы, черт побери, произошла вещь ещё более серьёзная… Нет… Не прилетел и никогда больше никуда не прилетит… Разбился полтора часа назад… Все погибли, все… О боже! Я говорю не о Кеннеди… Фигуранкайн разбился… Цезарь Фигуранкайн, вы меня поняли наконец? То, что от него осталось, привезут в Акапулько… или в Мехико… Сегодня вечером, вероятно… Или завтра… Что такое?.. Не сообщать никому?.. Через несколько часов и так все станет известно… Хорошо… Буду ждать… Звоню из аэропорта… Нет… Никого нет. Один какой-то олух сидит в зале… Ничего не понимает, ни по-английски, ни по-немецки… Да, убеждён… Пытался разговаривать с ним… Хорошо… Вечером буду ждать вас… Апартаменты для него были резервированы в «Континентале». Хорошо, буду держать их до вашего приезда. До вечера, Пэнки.
Толстяк бросил трубку, тяжело вздохнул и, осмотревшись по сторонам, вновь возвратился к скамье, на которой продолжал сидеть Стив. Присев на край скамьи, он бросил подозрительный взгляд на Стива, потом извлёк из бокового кармана пиджака записную книжечку, оправленную в кожу, и принялся что-то записывать массивной авторучкой с золотым пером.
«„Паркер“, – отметил про себя Стив, – последняя модель. Стоит не меньше ста долларов».
Толстяк кончил записывать и снова глянул на Стива. Что-то его, видимо, тревожило. Он ёрзал на скамейке, тяжело вздыхал, но не уходил. «Хочет заговорить», – решил Стив и сделал движение, чтобы подняться.
– Вы местный? – быстро спросил по-испански толстяк.
– Не совсем, – растягивая слова, лениво протянул Стив. – Я с Юкатана. А что угодно сеньору?
– Нет-нет, благодарю. Я думал, вы местный. Вы этого знать не можете… Вы только что прилетели?
– Недавно прилетел. Л теперь жду родственника. Он уже должен был быть здесь, но самолёт задержался.
– В Штатах?
– Нет, по пути из Бразилии.
– А, вот что! Он, значит, живёт в Бразилии.
– О нет. Он был там по делам. Он – духовное лицо. А постоянно живёт в Ватикане.
– В Ватикане? – поднял брови круглоголовый. – Вот как! А можно узнать, с кем имею честь?
– Меня зовут Хорхе де Эспиноза, – сказал Стив. – У моей тётки ранчо в Центральном Юкатане. Я немного помогаю ей вести хозяйство. А сегодня я встречаю тут своего родного брата, кардинала Карлоса де Эспинозу.
Толстяк онемел от удивления. Рот его раскрылся, и глаза стали совсем масляными.
– Так вы, значит… родной брат… его преосвященства, сеньор Эспиноза, – произнёс он наконец, запинаясь, – очень, очень приятно. Меня зовут Феликс Крукс, адвокат Феликс Крукс из Нью-Йорка – вот моя карточка, пожалуйста. Если будете в Нью-Йорке, прошу. Наша адвокатская контора достаточно известна.
– Благодарю, – сказал Стив, небрежно сунув в карман визитку Крукса. – К сожалению, у меня нет при себе визитных карточек, но я…
– Не тревожьтесь, сеньор Эспиноза. Я не забуду ни вашего имени, ни имени его преосвященства.
– А вам приходилось когда-нибудь встречаться с моим братом?
– К сожалению, нет, сеньор Эспиноза. У нашей конторы нет прямых связей с Ватиканом. Мы занимаемся несколько иными делами… Но если бы вдруг представилась оказия, был бы безмерно счастлив, если бы вы смогли представить меня его преосвященству. Вся наша семья – ревностные католики, сеньор Эспиноза… даже мои дети…
– Поздравляю вас, сеньор Крукс, – вежливо сказал Стив. – Такое сейчас встречается не часто, не правда ли? Нынешняя молодёжь…
– Да-да, – подхватил Крукс, – это ужасно. Нравственность катится в бездну… Только церковь ещё могла бы остановить это падение…
– А ещё сила… Жестокая сила, способная обуздать нынешнее развращённое общество, – добавил Стив и заговорщически подмигнул Круксу.
Адвокат вперил в Стива проницательный взгляд:
– Вы, конечно, дворянин, сеньор Эспиноза?
– Мы – потомки древнейшего испанского рода. Одна из побочных линий герцогов Эспиноза. К несчастью, прямых потомков герцога уже не осталось, а боковые линии измельчали и обеднели. Как мы, например.
– Но теперь ваш брат…
– Ошибаетесь, сударь. Он фанатик идеи и совсем не делец. Римским папой он ещё сможет стать, а вот приумножить богатства своего древнего рода… едва ли. Мы все – семейство Эспиноза – слишком честны и горды для этого.
– Понимаю, – скептически произнёс Крукс – А его преосвященство прибывает в Мексику с официальным визитом или приватно?
– Совершенно приватно, сударь. Дело в том, что наша тётка тяжело больна и мой брат хотел бы… повидать её в последний раз и, быть может, подготовить… Я собираюсь сразу же увезти его в Мериду.
– Но день-два вы здесь всё-таки задержитесь? – забеспокоился Крукс.
– Не знаю, это будет зависеть от его преосвященства.
– Уговорите его. Акапулько заслуживает того, чтобы побыть тут хотя бы немного. Здесь превосходные отели. Настоятельно рекомендую «Континенталь». Только что отстроен. Комфорт высшего ранга.
– Я скажу брату…
– А тётка может и подолсдать. Не так ли? Надеюсь, мы с вами ещё встретимся в «Континентале», сеньор Эспиноза.
– Не обещаю наверняка, но был бы рад, сеньор Крукс.
– К сожалению, меня ждут дела, сеньор Эспиноза. Поэтому вынужден откланяться. Рад был познакомиться. Если сочтёте возможным рассказать обо мне вашему брату, добавьте, что преданный слуга католической церкви Феликс Крукс был бы безмерно счастлив получить благословение его преосвященства.
– Не сомневайтесь, сеньор. И позвольте на прощание выразить вам моё глубочайшее соболезнование. Ваш уважаемый президент…