Пирамида баксов
Шрифт:
Я, конечно, попытался взбунтоваться, но едва только дернулся, как мой сидевший справа опекун ударил меня рукояткой пистолета по голове, да так ударил, что я сразу же и отключился.
Неизвестно, сколько я пробыл без сознания. Когда я пришел в себя, мы все еще куда-то ехали, но куда – я не мог понять, потому что ничего не видел. В глазах у меня было темно. Я даже подумал, что мне так разбили голову, что кровь залила глаза, но потом понял, что мне просто натянули на голову какой-то мешок.
Сколько людей сейчас было в машине, я не знал. С двух сторон меня подпирали –
Я, воспользовавшись тем, что у меня на голове был какой-то мешок, старательно изображал из себя бесчувственного. Пускай думают, что я до сих пор без сознания. Может быть, потеряют осторожность, заговорят о чем-то важном, о том, какие планы они в отношении меня строят.
По моим представлениям, мы уже находились где-то за городом или на Кольцевой дороге – никаких присущих городу шумов, высокая скорость и полное отсутствие светофоров, так что мы даже ни разу не остановились.
– Хватит уже, наверное, – сказал тот мой опекун, что сидел справа от меня.
– Давай еще немного проедем, – отозвался тот, что слева.
– Пора с ним кончать.
– Это без базара.
– Мне все-таки не нравится, что надо стрелять.
– Почему?
– Шумно. Вдруг кто услышит?
– Да кто же услышит! Тут места глухие.
– А если кто-то на пикник выехал? Будет сидеть в двадцати метрах от тебя в кустах, ты и не заподозришь, что кто-то был рядом. А он все увидит.
– Это запросто. А по-другому-то как? Утопить его где-нибудь? Так водоем еще надо найти.
– Нет, это долго. Мочить его будем без всякого водоема, но и без стрельбы.
– Ножом?
– Уж лучше лопатой.
– Да, лопатой – это хорошо. У тебя есть лопата?
Вопрос был явно обращен к водителю. Тот и отозвался:
– Есть!
– Значит, лопатой! – удовлетворенно сказал мой опекун. – Сворачивай где-нибудь здесь. Хватит соляру палить.
– Нам бы его сжечь потом, а?
– Хорошо бы. Если хорошенько обгорит – ни один эксперт потом личность не установит.
– Солярой жечь – одно расстройство, – сообщил водитель. – Для таких целей лучше бензин.
– А у тебя есть?
– Нет. Откуда же я знал? Сказали бы заранее, я прихватил бы канистру.
– Сам должен был башкой подумать! – попенял мой опекун. – Знал ведь, что не к теще на блины едешь!
– Да ладно! – сказал второй мой сосед примирительно. – Закопаем его – и все дела!
– Копать-то кто будет?
– Тот, кто забыл захватить бензин!
Засмеялись. Им было весело. Люди на работе. Вот сделают сейчас свое дело и поедут по домам. Как раз к обеду успеют.
– Может, вот здесь?
– Ага, хорошее место. Давай проедем вперед немного, а потом вернемся. Надо посмотреть, нет ли здесь кого.
– Да кто ж тут будет, в такой-то глухомани? – сказал водитель.
– Ты ехай! Тебе сказали «вперед!», вот ты и ехай!
Мы действительно проехали вперед, потом долго разворачивались – наверное, дорога была узкая. Вернулись на то место, которое показалось моим похитителям наиболее подходящим. Машина остановилась.
– Ну что, пошли? – похлопал меня по плечу один из опекунов.
И я понял, что нисколько они на мой счет не заблуждались. Я все это время старательно изображал из себя бесчувственного, а они, оказывается, знали, что я притворяюсь. И разговор свой кровожадный вели специально, чтобы покуражиться надо мной.
Меня выволокли из машины и швырнули на землю.
– Где лопата? – сказал один. – Лопату давай!
Честное слово, мне было страшно. Но к страху примешивалось недоверие. У меня было такое чувство, будто все это происходит не со мной. Все та же странная особенность человеческой психики – до последнего веришь в то, что лично с тобой не может произойти ничего ужасного. Потому что твоя собственная смерть всегда кажется нелогичной. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Ну разве что только в глубокой старости. Естественным образом, в собственной постели, во сне. А сейчас – нет, это невозможно. Ведь так не бывает.
– Ладно, будем договариваться, – сказал я.
Возникла пауза. Не то что никто ничего не говорил, а даже и не двигались. Мне показалось, что я поставил их в тупик.
– Что ты сказал? – осведомился один из них.
– Будем договариваться, – повторил я. – Ни за что не поверю, что у вас никакой другой заботы нет, кроме как вывезти меня за город и шлепнуть где-нибудь в глухом месте. Поэтому спрашиваю: что вам от меня нужно?
Опять пауза. Даже будучи незрячим, я будто наяву видел их растерянность. Но мне действительно казалось, что не могут они меня просто так убить. Ну какой смысл? И к чему вся эта возня? Хотели бы убить – застрелили бы прямо в городе. Где-нибудь в подъезде. Или возле гаража, когда я машину ставил бы. Первым выстрелом свалить с ног, вторым, контрольным, добить в голову. Каждую неделю о чем-нибудь подобном по телевизору сообщается, уже даже школьники знают, как это обычно делается. А уж если за город вывезли – не может такого быть, чтобы свои претензии не озвучили. Наиболее вероятной мне представлялась версия о похищении с целью выкупа. Все прочие я рассматривал и тут же отбрасывал, обнаруживая тысячи доводов «против».
– Деньги нужны? – спросил я. – Решили подзаработать? Тоже мне, нашли олигарха!
– Так ты платить будешь или нет?
Значит, все-таки выкуп.
– Нет, – сказал я. – Не буду. Можешь меня убивать.
Если выкуп – точно не убьют. Это за живого выкуп платят, а за мертвого – это не деньги, а слезы одни.
– Заплатишь, – сказал мой похититель. – Как миленький.
И снова мне казалось, что все это происходит не со мной. Чья-то глупая шутка. Розыгрыш. А может, это месть мне? Меня вдруг осенило. Мы иногда своих героев разыгрываем так, что едва не до умопомрачения их доводим. Устраиваем им розыгрыш, а события вдруг начинают развиваться совершенно непредсказуемо. Люди потом обижаются. И не со всеми удается помириться, увы! Может, мне просто мстят? Они ведь знали, кого похищали. Знали, что я – Колодин.