Пирамида
Шрифт:
— Кто мы? Наш орден — один из старейших доминиканских орденов, основанный в тринадцатом столетии. Когда-то нас называли «хранителями тайны». Именно наш орден впервые сопровождал конкистадоров в Новый Свет, землю язычников. Нам как первооткрывателям el Sangre поручили изъять каждую крупицу демонического металла и представить всех связанных с его открытием инквизиции, чтобы знание об el Sangre скрылось в недрах церкви.
До Генри медленно дошел смысл услышанного. Профессор вспомнил скрещенные шпаги на кольце отца де Альмагро.
— О господи, — прошептал
Нисколько не смутившись, аббат Руис выпрямился.
— Мы — последние из инквизиторов.
Генри недоуменно покачал головой.
— Но ведь вас распустили. В конце девятнадцатого века Рим отрекся от испанской инквизиции.
— Лишь формально. Священный указ Папы Павла Третьего никто не отменял.
— Поэтому вы сбежали сюда? — спросил Генри.
— Да, подальше от любопытных глаз и поближе к источнику el Sangre del Diablo. Наш орден счел свою миссию слишком важной, чтобы ее перечеркнуть.
— Какую миссию? — поинтересовалась Джоан. — Со всеми вашими здешними исследованиями вы, конечно, больше не верите, будто металл испорчен дьяволом?
Ее слова вызвали у аббата снисходительную улыбку.
— Нет. Напротив, теперь мы верим в благословенность el Sangre. — Увидев на лицах гостей оцепенение, аббат улыбнулся. — Для того чтобы металл мог угадывать человеческие мысли и превращать их в реальность, нужна рука Божья. В лабораториях наша секта веками трудилась, чтобы усовершенствовать материал и расширить восприимчивость металла к мысли.
Генри нахмурился.
— Но зачем?
— Так мы в конце концов достигнем божественного разума, — заявил аббат.
Генри не мог скрыть изумления. Джоан вцепилась в его руку.
Руис продолжал:
— Мы верим, что, имея достаточное количество технологически очищенного металла, сможем соорудить сосуд, чувствительный к мыслям нашего Господа.
— Должно быть, вы шутите, — проговорила Джоан.
Аббат не изменил торжественного выражения лица.
— И что потом? — спросил Генри, чувствуя какую-то недосказанность.
Аббат склонил голову набок.
— Профессор Конклин, в этом наш самый главный секрет. Но если мы добьемся вашего сотрудничества, пожалуй, я вам кое-что покажу. Последнее откровение. — Руис шагнул к алтарю. — Подойдите. Вы должны понять.
Генри ощущал, что аббату, несмотря на все разговоры о тайне, нравится устроенное перед гостями представление. Это несколько настораживало. Такая откровенность могла означать лишь одно: орден не боится, что Джоан или Генри когда-либо поделятся этой тайной с миром. Доверие и разговорчивость аббата угнетали Генри больше всего.
Возле алтаря Руис помахал рукой над золотистой фигурой.
— Вот наша цель.
— Не понимаю, — призналась Джоан.
Генри вполне разделял ее растерянность.
Аббат дотронулся до скульптуры дрожащим пальцем.
— Перед вами пустой сосуд, откликающийся лишь на наши мысли. Но с нужным количеством сырья мы надеемся достичь самого Бога. Облечь Его волю в физическую форму.
Генри впился глазами в спящую фигуру Христа.
— Не думаете же вы...
— Мы
— Вы хотите устроить Второе пришествие! — воскликнула Джоан.
Аббат Руис кивнул и обернулся к золотистой фигуре.
— Христос вновь родится на земле.
Это было настоящее безумие. Генри лишь покачал головой.
— Но мы-то здесь при чем? Зачем мы вам понадобились?
Руис улыбнулся и отвел гостей в сторону.
— Вы обнаружили останки отца Франсиско де Альмагро, одного из наших предшественников. В шестнадцатом веке его послали проверить слухи о залежах el Sangre, таких богатых, что, по словам инков, металл «стекал с горных вершин, словно вода». Де Альмагро не вернулся, и его сочли убитым. Но когда я получил известие от архиепископа Керни из Балтимора, наша надежда возродилась. Возможно, наш предок нашел основную жилу и погиб, не успев передать эту весть. — Он посмотрел на фигуру Христа. — Мы уповаем, профессор Конклин, на то, что вы наткнулись на средство приблизить нас к Богу.
— Вы действительно думаете, что на моих раскопках находится эта мистическая жила?
Аббат поднял брови.
— До нас дошли сведения от местного агента. Признаки многообещающие. Но после неприятностей с подземным храмом нам потребуется время, чтобы...
Генри напрягся.
— Каких неприятностях? О чем вы говорите?
Лицо Руиса помрачнело.
— О да, все верно. Откуда вам знать о разрушениях?
Аббат быстро рассказал о случившемся на развалинах. У Генри от лица отхлынула кровь.
— Но не беспокойтесь: хотя студенты и не могут выбраться, судя по их последнему сеансу связи, они укрылись в природной пещере.
— Мне необходимо туда попасть! Сейчас же! — выпалил Генри, вырывая руку из ладони Джоан.
Весь его интерес к происходящему в аббатстве сразу угас. Профессор с ужасом подумал, что совсем забыл о Сэме, о том, что племяннику тоже может угрожать опасность.
— Вы ничего не сможете сделать. Я поддерживаю связь со своими людьми, находящимися там. Любая новость — и я немедленно вас оповещу.
Теперь Генри бросило в жар.
— Вы не добьетесь от меня помощи до тех пор, пока я не узнаю, что мой племянник в безопасности!
— Успокойтесь, профессор Конклин. Я уже отправил на подмогу команду спасателей.
Генри сцепил пальцы. Джоан приблизилась к нему и обняла за плечи, но он словно ничего не чувствовал. После гибели жены и брата Сэм остался для Генри единственным членом семьи. В душе профессора не оставалось места больше ни для кого. Если бы он так не увлекся, то был бы внимательнее и предотвратил беду. Освобождаясь от руки Джоан, Генри процедил аббату сквозь стиснутые зубы: